Sharipov_Inoy-mir-Sharipov-_3_Inoy-mir-Chast-tretia.

Сука, как же больно! Только сейчас понимаю это и хоть волком вой. Вот только не поможет. Ещё и солнце не к месту печёт. Мне бы стаканчик чего-нибудь холодненького. Горло смочить, а там уж и поорать смогу. Хрипы, что издаю сейчас, даже самый чуткий сон вряд ли способны потревожить. Интересно, сколько я пролежал на этой скале? Только ночь и утро, или намного дольше? Первое, скорее всего, потому что дикого голода пока не испытываю. Пока – ключевое слово.

Скала, на которой лежу, не единственная. Тут и там торчат из воды другие. Одни совсем маленькие, а другие приличных высот и жутковатой формы. Самая ближняя, к примеру, похожа на гигантского толстого крокодила. Много скал вокруг и все они разные. Дальше, метрах в пятнадцати, начинается уже основной скальный массив, уходящий вверх метров на двадцать с чем-то. Там даже какая-то зелень заметна… Да, вряд ли светит мне попасть наверх. О том, чтобы выбраться, даже и помышлять не стоит. Ловушка. Либо прыгнуть в воду и быть съеденным, либо сдохнуть от голода, жары или ещё чего-то на этом мелком участке суши. Можно, конечно, повылавливать из воды обломки корабля и попробовать… Нет, не можно. Не получится…

Спешить некуда, а значит можно заняться осмотром себя любимого. Больно, но терпимо. Пока был в отключке, тело успело привыкнуть к повреждениям. Хотя, бывает ли подобное привыкание или тут что-то другое? Разбираться нет ни сил, ни желания. Котелок отказывается думать, потому что повреждён. Надеюсь он не треснул.

Ноги – часть тела, которая получила меньше всего повреждений. Кроссовки, конечно же, потерялись. Жаль, удобные были. Штаны тоже никуда не годятся. Порвались и теперь представляют из себя полосы кроваво-грязных лохмотий. От ступней и до трусов, которые почти не пострадали, всё покрыто синяками и разной глубины ссадинами. Так же есть занозы. Как представлю, что их нужно будет вытащить – тошнить начинает. Помереть и то проще будет, чем восстановиться. Но есть один большой плюс – то, что между ног, осталось целым. Радуюсь. Единственное место, не терзающее сознание болевыми ощущениями.

Тело тоже в синяках и ссадинах. Пара глубоких ран имеется, но кровь из них не идёт. Всё покрылось тёмно-красной коркой. Хорошая свертываемость у меня. Жаль, что без заноз не обошлось и тут. Боюсь взглянуть на себя сзади – спина и задница, наверное, утыканы занозами столь сильно, что даже ёжики и дикобразы обзавидуются. Почему корабль был деревянным, а не железным?

Голова разбита в районе затылка. Как же больно прикасаться к ней. Ещё я, методом ощупывания единственной подконтрольной мне рукой, понял, что птичка-падальщик, тварь такая, мои брови в одну сплошную ссадину превратила. Не за веки, выходит, щипала. Только сейчас понимаю, что мог стать слепым и от понимания в холод бросает. Я – почти труп. Гоню эти мысли прочь, но они неимоверно возвращаются.

Бедное левое ухо. Чебурашка, если встречу его, будет чувствовать себя ущербным рядом со мной. Вот же угораздило так ухом приложиться. Распухло до невозможности. Даже перевешивает на одну сторону, по ощущениям. Нет, я так больше не могу. Надо срочно попить. Жара усиливается с каждой минутой. Даже испарение над водой появилось.

Рука, тварь такая! Одно движение и желание пописать появляется. Обоссаться от боли – самое близкое понятие. Уродский гвоздь. Ну зачем я так резко пошевелился?

- Никита! Ни-и-и-к-и-и-т-а-а-а!

Голос Саньки ударил по ушам и от его мощи, кажется, начал вибрировать камень. Блин, ну зачем так орать? Только головную боль усилил мне… Но есть и хорошая новость - рядом друган орёт, совсем близко, в метрах десяти. Прямо за скалой-крокодилом Бодров находится. Подпрыгну и, возможно, увижу его. Хотя нет, на такую высоту не подпрыгну. Высоковато.

Санька жив! Только сейчас дошло до меня. Ответить бы, да в горле пересохло. Пустыня Сахара во рту поселилась и прогнать её никак. Водичка рядом, но не испить. Надо руку освободить. Нет, столько силы воли мне сейчас не найти.

Выжить! Чтобы не случилось, как бы хреново не было, но я должен выжить. Даже если придётся перегрызть чёртов гвоздь… Да ладно, ерунда это. Даже если придётся отгрызть себе руку – я сделаю это. Другие делали и выживали. Чем я хуже их? Лучше!

Слёзы из глаз, дикая боль, баланс на грани потери сознания…

Я взялся за гвоздь свободной рукой и сумел самую малость разогнуть его. Теперь самое сложное – протянуть по металлу руку до её полного освобождения. До этого, оказывается, совсем боли не чувствовал. Щекотка какая-то, а не боль была. Вот сейчас боль…

На момент, когда пришло освобождение от железного плена гвоздя, я всё-таки отключился на несколько секунд. Доконала меня боль…

Баюкая руку-инвалидку и мечтая хотя бы о таблеточке ибупрофенчика, осторожно подобрался к воде и начал черпать её уцелевшей правой, а затем жадно пить. Полсотни ладошек, наверное, в себя влил, прежде чем почувствовал, что напился. Даже болевые ощущения уменьшись. Вода – жизнь! Но от ибупрофена всё равно бы не отказался. А лучше промедола или трамадола укольчик…

- Сань, я тут…