Шарко

Ссылаясь на местные газеты, ведущий металлическим голосом – Шарко всегда задавался вопросом, настоящий ли это его тембр, – рассказывал, что между семьдесят восьмым и восьмидесятым годом город стал свидетелем ненормального поведения людей. За два года человек сорок его обитателей умерли при обстоятельствах, вызывающих, как минимум, беспокойство. Некоторые спрыгнули с крыши дома или с обрыва – отдаленная часть района была гористой, идеальное место для укрытия подземных секретных баз «серых человечков», по словам уфолога Гие, который тоже внес свою лепту; другие без всякой опаски приближались к гремучим змеям, известным своим смертельно опасным ядом, тонули в Рио-Гранде или умирали от удара током на высоковольтных линиях.

Шарко в замешательстве откинулся в кресле. Поведение, сходное с теми случаями, которые обнаружил Вилли Кулом: полное отсутствие чувства опасности, которое приводит к смерти. Конечно же, он подумал и о картинах Мев Дюрюэль. Воспоминания ее детства, в конце пятидесятых? Но джунгли вроде никак не связаны со жгучим мексиканским солнцем.

В передаче Мальмезон рассказывал, как отправился туда провести расследование, как расспрашивал жителей, родственников, соседей или друзей жертв. Все они утверждали, что заметили постепенные изменения в их поведении по отношению к опасности. Вызов, отсутствие страха смерти… Когда Мальмезон спрашивал у свидетелей, не видели ли они, случайно, каких-нибудь необычных явлений – огней в небе, быстрого перемещения летающих объектов, которые приземлялись в горах, – жители начинали плести байки: «Да, да, конечно, мне кажется, я заметила что-то в форме треугольника, оно летело супербыстро, вот так, почти зигзагом, а потом исчезло в направлении пустыни»

. Ну и прочая хрень в этом роде.

Передача заканчивалась другим бредовым сюжетом, как часто бывает. Мальмезон гнул свою линию: человеческий разум контролировался «серыми человечками», которые укрывались на секретной базе неподалеку оттуда, в пустыне. По словам псевдожурналиста, большая часть «зараженных паразитами» была из бедных рабочих, причем не имевших семьи, и выбраны они были наугад. Когда «серые человечки» заканчивали с ними, они толкали подопытных на смерть, а сами принимались за других.

Шарко с горечью снял наушники. Передача устарела самым жалким образом и теперь воспринималась как куча дебильных измышлений. И все равно само явление вроде бы имело место…

Он попробовал поискать в Интернете, но ничего не нашел. Реальность или чистая выдумка? Он вывел на монитор карту той части Мексики и увеличил. Город Сьюдад-Хуарес действительно вплотную примыкал к границе, прямо напротив буйного Эль-Пасо с американской стороны. Коп чувствовал, что тридцать пять лет назад Мальмезон нащупал сюжет куда более мощный, чем инопланетяне и их дурацкий контроль над разумом.

Какое-то зло, возможно, поразило тех людей, и это зло сегодня было здесь, во Франции, и тщательно скрывалось. Вилли Кулому удалось его отследить, что и привело его к смерти.

Шарко нужно было поговорить с Мальмезоном. После недолгих поисков и нескольких звонков он сумел оставить ему сообщение на домашнем телефоне.

Возвращение Николя и Паскаля положило конец его размышлениям.

59

Команда Маньена без своего шефа собралась в «опен спейс». У каждого перед глазами список из трехсот восьмидесяти четырех человек с бомбейской группой крови. В очередной раз попудрив себе нос в туалете, Николя стоял сейчас перед белой доской и излагал последние полученные сведения: жертвы, предположительно обладающие крайне редкой кровью, как и Мев Дюрюэль, результаты допроса Арно Летьена, его встреча с человеком в черных очках…

Он посмотрел на часы:

– Ладно, прошло семнадцать часов. Прежде чем мы начнем разбирать этот список по косточкам: я говорил с Шене по поводу укусов. Одонтолог выделил семнадцать различных челюстей. На тело Мейер накинулось целое полчище.

Шарко поджал губы. Он представил себе орду безумцев, быстрых и бесшумных, как ветер, возникших из глубин земли, чтобы растерзать свою жертву… Их рты, впившиеся в плоть, крики, кровь. Потом они вернулись к себе, растаяли в городской ночи, вдали от повешенного на веревке тела.

– Но это еще не все: одно из повреждений, на уровне горла, намного больше остальных. Одонтолог никогда не видел ничего подобного. «Размеры за пределами нормы», по его собственным словам. Прободения очень глубокие по всей ширине раны, доходят до кости. Как если бы у того, кто в нее вгрызся, были одни только клыки, причем крайне длинные. Нечто вроде огромной мощной челюсти с заостренными зубами. Наподобие пасти животного.

Все молча смотрели на него. Николя, разумеется, думал о размытом лице в салоне его машины, но оставил эту картинку при себе.