Шарко

– Мне не понравилось, как ты сейчас среагировал. Больше никогда не пытайся помешать мне делать то, что я считаю нужным. Я умею вести допросы, и еще не так давно я был твоим шефом.

– А еще раньше я был твоим шефом. И не забывай, что сейчас ты всего лишь номер два в группе.

Белланже пожал плечами:

– Начхать на эти номера.

– Возможно, но знай свое место, не возникай, и еще совет: иди разгреби тот бардак, который ты устроил в кабинете Маньена, иначе он действительно тебя выпрет.

28

Когда Франк около восьми вечера вернулся домой, Люси без сил сидела на диване, упершись подбородком в колени. Пользуясь безразличием матери, Жюль и Адриен, еще не в пижамах, веселились вовсю, вывернув коробки с игрушками посреди гостиной. Они застыли, когда торнадо с бело-рыжей шерстью метнулся к ним и обнюхал с головы до пят, прежде чем обозначить свою территорию, пустив струю мочи на пол в самом центре комнаты. Франк бросился вытирать под растерянным взглядом Люси.

– В самом начале это нормально. Ему всего три месяца, и он никогда не жил в доме. Но работник в Центре защиты сказал, что спаниели учатся быстро. И обожают детей.

Люси слезла с дивана, приложив ладони ко лбу:

– Господи, Франк, ты совсем с катушек слетел?

– Да что на вас всех нашло с этой собакой? Ну не мог я оставить его в клетке. Он пошел ко мне, между нами все словно само собой сложилось. Посмотри.

Он указал на два пятна на рубашке. Близнецы, ошалев от радости, пронзительно взвизгивали и гонялись за собакой, которая с жаром исследовала все закоулки своего нового жилища. Люси покачала головой:

– Нет-нет. Ты соображаешь, что такое собака? Это же лет на десять, не меньше.

– Все лучше, чем десять лет за решеткой.

Франк поймал Люси за запястье и усадил обратно на диван. Пристроился сам рядом.

– А чего ты хочешь? Чтобы мы ждали, пока пройдет время, и загибались, ничего не делая? Собака изменит привычный уклад, что и требуется. Это удивило и Николя, и Робийяра – тем лучше. Пес доказывает и другим, и нам самим, что мы продолжаем жить, несмотря на все, что происходит вокруг. Он словно маска на наших лицах. Невозможно и быть виновным, и брать в дом собаку, понимаешь, что я хочу сказать? И потом, у меня всегда были собаки, когда я был маленьким. Дети будут его обожать, он им только на пользу. Они чувствуют, как мы напряжены, и нервничают.

Смех близнецов внес в дом радость. Люси испустила глубокий вздох, в котором Шарко почувствовал все отчаяние мира.

– Как я ни стараюсь, ничего не получается. У меня нет сил сидеть на работе и весь день притворяться, пугаться каждого звонка, каждого взгляда и видеть, как мои коллеги несутся прямиком в стену из-за ложных умозаключений. Это как… постоянное предательство. Когда пришел баллистик и заговорил о двух возможных выстрелах, я думала, что просто растекусь на месте. И так же, когда вернулась в подвал с Николя. Отметина была прямо у него над головой, а я снова видела себя на земле с пластиком на лице…

Она помолчала, устремив пустой взгляд куда-то вдаль.

– …Если бы Николя ее обнаружил, эту отметину, не знаю, как бы я среагировала. Даже ночью мне страшно… Страшно, что они позвонят в дверь, потому что докопались до правды. Они слишком хороши. Рано или поздно…

Шарко схватил ее руки и сжал в своих:

– Нет, они нас не поймают.

– Еще как поймают. В конце концов этим всегда кончается, ты же знаешь. Копы ловят виновных и в фильмах, и в жизни. Николя вцепился в расследование, как бешеный пес, оно стало для него личным делом. Как можно думать о жизни и строить планы с бритвой у горла?

Стоит ей сломаться, и все будет кончено. То мгновение, которого Франк ждал так долго, пришло. Она была готова услышать тайны, долгие годы хранившиеся в сейфе его памяти.

– Помнишь, я тебе говорил о скелетах в шкафу?

Она молча кивнула.

– Так вот, у меня есть скелеты, Люси. У меня их столько, что дверцы не захлопываются, даже если врезать солдатским ботинком. Можно сказать, что по-настоящему это началось с дела «Синдром Е», хотя уже тогда за мной тянулся хвост погремушек… Мы с тобой были едва знакомы. Ты только приехала с севера и была сама невинность, а я был парнем из уголовной полиции, который все повидал. Я был в Египте, когда это случилось в первый раз. Атеф Абд эль-Ааль, вот как звали того типа…

Люси постаралась вспомнить. Их первое общее расследование… Франк уехал в Каир по делам следствия.

– В какой-то момент все пошло плохо. Тот тип оглушил меня и привязал к стулу в хибаре посреди пустыни. Он был готов убить меня, как Рамирес был готов убить тебя.

– Ты… ты никогда об этом не говорил.

– Не из тех историй, которые рассказывают на первом свидании. Когда… когда мне удалось высвободиться, я резко оттолкнул его, и он напоролся на железный прут. Но не умер. Я был один в пустыне, температура градусов сорок пять. Жара может свести с ума, знаешь? Мозг перегревается, сосуды лопаются, и тут ты вытворяешь такое, что и в голову бы никогда не пришло в нормальном состоянии.

Он посмотрел на свои руки, тяжелые безжалостные руки, которые однажды отняли жизнь. Сейчас он вновь оказался там, посреди моря песка.