Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

Разрыв «Action française» с правительством стал одним из проявлений фатального ослабления Национального блока, «слишком большого, чтобы быть прочным», как заметил Ф. Майо (DDR, 187). Монархисты ринулись в бой и против него, и против левых. Отвечая корреспонденту, который упрекнул «Action française» в непоследовательном отношении к парламенту, Моррас напомнил: «При всей малочисленности разве можно отрицать заслуги наших друзей перед страной в последнем составе Палаты? <…> И где лучше бороться с парламентаризмом, как не в парламенте?». «Предвыборная кампания, – добавил он, – это не всегда пустая трата способностей, сил и средств. Это отличная возможность для пропаганды»[217].

Фавориты момента, радикалы сосредоточили огонь на «Action française», с одной стороны, ассоциируя движение с «фашизмом» (левые уже сделали это слово синонимом всего плохого), а с другой, ассоциируя политику правительства с «Action française» (WAF, 172–176). Левый блок одержал убедительную победу. Лидер радикалов Эррио не только стал премьером, но вынудил президента Мильерана – ренегата, с точки зрения левых, – досрочно уйти в отставку, отказавшись сотрудничать с ним. Монархисты получили в три раза меньше голосов, чем коммунисты. Доде навсегда лишился мандата, зато в парламент вернулся его заклятый враг Мальви. «Мы не будем давать им советы, – съязвил Моррас. – Эти господа слишком левые, чтобы понимать по-французски» (MMT, II, 322).

Могло ли быть иначе? Полвека спустя публицист Орас де Карбуччиа писал: «Победа Фоша заслуживала лучшего мирного договора. Договор Клемансо заслуживал лучшего исполнения. Клемансо отказался от доктрины Фоша и не потребовал ни создания независимой Ренании, ни постоянного размещения французских войск на Рейне. Пуанкаре не воспользовался плодами победы в Руре. Он не услышал последнее предупреждение от победителя в войне (Фоша. – В. М.), который требовал поставить заслон на пути германских вторжений и выиграть в 1924 г. мир, проигранный в 1919 г.»[218]. Однако у Франции для этого не было ни сил, ни политической воли.

Политическая воля у лидеров движения «Аction française», которое Ребате, даже расставшись с ним, называл «партией французского престижа» (RMF, 20), имелась. Однако их политика диктовалась не только ненавистью, но и страхом – в соответствии с обоими значениями слова «фобия». А страх, как и ненависть, – плохой советчик.

Глава восьмая «Тигры в джунглях»: враги внешние и внутренние

Мы не имеем права полагаться на добрую волю, имея дело с тиграми в джунглях, а таково наилучшее определение германского государства в современной Европе.

Шарль Моррас

I

Правительство Левого блока во главе с Эдуаром Эррио считало своими успехами взаимопонимание с Лондоном, дипломатическое признание СССР и принятие Германией нового репарационного «плана Дауэса» – ценой ухода из Рура, на чем настаивали и британское правительство, и немецкие промышленники. «Продолжение военной оккупации Рура – это сохранение изоляции Франции», – утверждал премьер (ЭЭП, 220), рассчитывая получить репарации с помощью межсоюзнических договоренностей. Принятие решения облегчалось тем, что Версальский договор, в верности исполнению которого клялось правительство, никаких мер в отношении Рура не предусматривал[219]. 25 августа 1925 г. эвакуация завершилась.

Левый блок. Альбом карикатур Ж. Сеннепа. 1928. Обложка

Отменив важное внешнеполитическое решение предыдущего кабинета, Эррио и его главный сторонник в стане социалистов Жозеф Поль-Бонкур подчеркивали, что не отказываются от оккупации и де милитаризации левого берега Рейна как предусмотренных Версальским договором. Поль-Бонкур считал вечную демилитаризацию важнее временной оккупации. Настроенные более реалистически, французские военные заявили устами сенатора Робера Буржуа, отставного генерала: «С чисто военной точки зрения Рур не является и никогда не был элементом безопасности… Безопасность Франции – в Рейне и в трех предмостных укреплениях» (ЭЭП, 222). Тем временем эвакуация левого берега продолжалась. Английские войска покинули Кёльн 31 января 1926 г., на год позже запланированного срока, поскольку во время оккупации Рура – и по причине этой оккупации – межсоюзная комиссия по военному контролю не работала.