Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

Соглашение, оформленное как обмен нотами, из-за русской революции не успело вступить в силу и влияния на дальнейший ход событий не оказало. Разве что испортило настроение англичанам, в тайне от которых было подготовлено и заключено, когда большевики после прихода к власти начали публиковать тайные договоры царского и Временного правительств. 12 декабря 1917 г. текст появился в британской прессе. Бальфур сразу заявил, что не знал о его существовании, пояснив: «Мы никогда не желали и не поощряли мысли о том, чтобы хотя небольшая часть Германии была отделена от нее и превращена в своего рода независимую республику на левом берегу Рейна, для того чтобы образовать новое буферное государство между Францией и Германией. Это никогда не входило в политику правительства Его Величества. Правительство Его Величества никогда не представляло себе, что кто-либо из французских государственных деятелей серьезно об этом думал» (ДВФ, 217).

Если разуметь под государственными деятелями министров и депутатов, действительно, мало кто заходил так далеко. Однако в кругу «Action française» об этом не только «серьезно думали», но и открыто говорили на протяжении нескольких лет – например, в статье Морраса «Русским республиканцам» (июнь 1917), ответе на вопросы газеты «Русское слово» о том, как монархисты понимают цели войны и характер будущего мира (DAE, 305–321). Эти призывы встречали всё большее сочувствие, особенно когда в конце войны мечты стали приобретать контуры реальности.

Сторонником аннексии, пусть не прямой, но действенной, был маршал Фош. «После выплаты репараций какова должна быть судьба левого берега Рейна? – спрашивал он Клемансо в письме от 16 октября 1918 г. – Должны ли мы продлить оккупацию? Аннексируем ли мы часть этой территории или же выскажемся в пользу создания нейтрального автономного или независимого – буферного – государства? Должно ли перемирие теперь полностью предусмотреть судьбу этих территорий? <…> Необходимо, чтобы перемирие обеспечило нам те условия, которые мы хотим навязать противнику в ходе мирных переговоров; при этом нам достанутся лишь те преимущества, которые мы к тому времени обеспечим себе в предварительном перемирии; окончательными будут лишь те территориальные уступки, на которые согласится противник в момент заключения перемирия» (ДВФ, 30–31).

Заявление о намерении Франции взять под контроль левый берег и мосты через Рейн было сделано Фошем 27 ноября 1918 г. и 10 января 1919 г. во время переговоров в Лондоне: «Отныне Рейн должен стать западной военной границей для германских народов; Германия должна быть лишена всей территории, могущей облегчить военные действия или явиться для них удобной базой, т. е. лишиться территориального суверенитета на левом берегу этой реки». «Речь идет не о том, чтобы аннексией левого берега Рейна увеличить территорию Франции или Бельгии, – пояснил он, понимая, что на такой вариант Лондон и Вашингтон точно не согласятся. – <…> Можно представить себе организацию на левом берегу Рейна новых автономных государств с самостоятельным образом правления» (АТМ, 129).

Позиция французского правительства (Фош говорил с военными от имени военных) изложена в записке от 25 февраля 1919 г., составленной по заданию Клемансо его ближайшим помощником Тардьё. Заявив: «Речь идет не о том, чтобы увеличить размеры той или другой из союзных стран, а о том, чтобы сделать Германию неспособной причинять вред», – Париж потребовал, что «западная граница Германии должна быть установлена по Рейну» (АТМ, 130–143). Полностью приведя записку в книге «Мир», Тардьё лишь упомянул приложенный к ней «проект того политического режима, который может быть применен в независимой Ренании». Возможно, речь шла об идее создать новое государство под протекторатом Лиги Наций, которую высказал живший в Англии бельгийский публицист Шарль Саролеа. Англичане отвергли ее, заявив, что «не могут одобрить расчеты французов на полное или частичное отделение Ренании под тем или иным предлогом» (DTR, 237–238).

«Независимость Рейнской области, – утверждал Тардьё, – единственная эффективная гарантия, что эта область явится преградой и буфером между Германией и западными демократиями, ибо ее автономное положение в пределах империи поставило бы ее как раз в то положение, в котором находится Бавария, которой ее теоретические “свободы” ни в 1870 г., ни в 1914 г. не помешали принять участие в агрессии против Франции[186], – одним словом, независимость Рейнской области и ее оккупация межсоюзническими силами представлялись нам возможными как политически, так и экономически. <…> Мир в Европе требовал, чтобы левый берег Рейна стал независимым» (АТМ, 143–144). Понятно, что речь шла конкретно об интересах Франции.