Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

С учетом обстановки «южане» исправили программу: провозглашение республики в составе Рейха, но отдельно от Пруссии, с максимально широкой автономией, включая собственную дипломатию, и решение ее дальнейшей судьбы путем плебисцита. Пропаганда не имела успеха, пока в конце апреля сепаратистам не удалось привлечь на свою сторону командующего французскими войсками на Рейне генерала Шарля Манжена, который признавал необходимость для Франции границы по Рейну, но выступал против прямой аннексии левого берега.

Убежденный (видимо, Дортеном) в том, что население поддержит разрыв с Пруссией, генерал 17 мая одобрил проект декларации о создании Рейнской республики с центром в Кобленце – в составе Рейха, но вне Пруссии, демилитаризованной и с независимой внешней политикой – и взялся обеспечить согласие американцев, в зоне оккупации которых находилась будущая столица. Поддержка местных оказалась не столь абсолютной: оповещенное центристами о готовящемся акте, берлинское правительство обвинило сепаратистов в измене и переговорах с врагом (мирный договор еще не подписан). Их деятельность в английской и американской зонах, и ранее не встречавшая поддержки, была запрещена (DTR, 61–70).

Британский военный губернатор заявил о недопущении «любого изменения германской конституции в Ренании» и о непризнании «любой новой власти» без согласия Лондона. Возможно, это побудило бельгийцев запретить намеченное на 29 мая провозглашение республики в Аахене, бывшей столице империи Карла Великого, входившей в их зону оккупации (DTR, 71–72). Уверенный в поддержке Клемансо и утверждавший, что получил ее, Манжен благословил сепаратистов действовать, не теряя времени, во французской зоне. 31 мая в Висбадене Дортен обнародовал декларацию Рейнской республики (датирована 1 июня) и отправил ее текст участникам мирной конференции с просьбой признать новое государство, а также президенту и главе правительства Германии (DTR, 74–78). Рубикон был перейден.

Не только в Кёльне, но даже в Майнце, центре французской зоны, прошли демонстрации протеста – по уверению Дортена, инспирированные из Берлина. Главным разочарованием стал отказ Франции признать республику и поддержать сепаратистов. «Президент» Дортен захватил мэрию Висбадена, демонстративно проявив неповиновение прусским властям, но чиновники без труда выдворили его. 3 июня Манжен сообщил ему, что получил из Парижа приказ о строгом нейтралитете в отношении внутренних дел Германии и «выполнит его в пределах, которые позволяет честь», но останется другом движения за независимость, а «продолжать или нет, решать вам» (DTR, 78–82).

«Вздох освобождения пронесся над Рейном. Почему “союзники” не позволили этому движению, законному с любой точки зрения, свободно развиваться? – возмущался Бенвиль 4 сентября 1919 г. – Если Дортен и его друзья будут и дальше наталкиваться на недоброжелательство и неразумность “союзников”, они не избавят свою страну от прусского ига и не добьются проведения плебисцита, которого требуют. Знаете, что тогда будет? Они падут духом. Они покинут страну или после ухода наших войск и возвращения пруссаков будут осуждены за государственную измену, хотя всего-навсего просто и искренне выступали за создание федеральной и депруссизированной Германии» (JBA, II, 47). Ах, «если бы этот призыв был услышан на мирной конференции, если бы движение поддержали, результат был бы несомненным» (JBJ, II, 41).

Убедить «союзников» оказалось невозможным, и Химера-на-Рейне так и осталась химерой. «Ваши генералы работают над созданием Рейнской республики, – заявил французам Ллойд Джордж, не веривший в способности Дортена. – Это верный способ помешать ее существованию» (АТМ, 166–167). «Не следует создавать еще одной Эльзас-Лотарингии», – повторял он, требуя сокращения срока оккупации, и с этим приходилось считаться. «Случай с Дортеном едва не уничтожил плодов долгих усилий Клемансо и едва не стоил нам отказа в оккупации Рейна», – утверждал два года спустя Тардьё (АТМ, 315). Манжен думал по-другому, гневно бросив премьеру: «Вы исполняете приказы Ллойд Джорджа». В октябре 1919 г. генерала отозвали из Германии, но он успел «вернуть ренанцам чувство безопасности и внушить пруссакам должное почтение, которое они выказывают всем, кто применяет к ним силу» (DTR, 83–84). «Отзыв Манжена стал концом французского престижа на Рейне, отъезд Манжена означал крах ренанского дела», – суммировал Дортен, сравнив эту уступку Лондону с Фашодским кризисом 1899 г. (DTR, 249–252). Неудивительно, что «Action française» славило генерала как национального героя[187].