Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

Сам он еще перед выборами 1914 г. писал: «То, что говорилось здесь о пользе всеобщего избирательного права, отбило охоту голосовать у многих серьезных людей. Поэтому надо сказать им, что они не правы, если не голосуют. Голосовать нужно. Это отчет, который ваша совесть дает самой себе. <…> Лично я всегда голосую (курсив мой. – В. М.). И я меньше уверен в правоте своих мыслей, когда речь идет о силе или слабости воли одного человека, когда внутренний голос может сказать мне: такого-то числа такому-то достойному кандидату не хватило твоего бюллетеня»[192].

Рассеянные по стране сторонники «Action française» нигде не имели надежной выборной машины. Система пропорционального представительства и партийных списков давала некоторую надежду, но знатоки электоральных игр предрекали движению лишь несколько мандатов, а потенциальные союзники не спешили идти на предвыборный альянс с созданием общего списка. Тем не менее руководство «Action française» отказалось от «десятых ролей» в возможном союзе с правоцентристским республиканским Национальным блоком Александра Мильерана, который имел все шансы на победу, и выставило собственный список вместе с правыми кандидатами от Национального союза.

В ходе избирательной кампании монархисты резко критиковали не только левых, но и центристов, прежде всего за приверженность «идеалам» республики и антицерковной политике. «Это сугубо отрицательное собрание всех возможных уступок своим принципам, – категорично охарактеризовал Пюжо 25 января 1920 г. Национальный блок, – в котором единственными положительными связями являются узкоэгоистические комбинации нескольких политических штабов» (DDR, 35).

3 ноября 1919 г. на первой полосе L'AF появились фамилии кандидатов и тезисы программы: сокращение срока военной службы с выплатой «ветеранской доли»; участие рабочих в распределении прибылей и расширение общественных работ; помощь пострадавшим провинциям; выведение образования из-под контроля государства; укрепление безопасности, включая борьбу с «предателями» (Кайо еще не осужден!) и «большевиками», ограничение иммиграции и натурализации; сокращение числа министров и депутатов, восстановление дипломатических отношений с Ватиканом (DDR, 22–23).

Леон Доде. Депутат от Парижа. 1933. Обложка и авантитул с инскриптом: «Госпоже Хайди Магнус Левель с почтительной дружбой. Леон Доде»

Сейчас такую программу назвали бы правопопулистской. По содержанию она не очень отличалась от того, что предлагал Национальный блок, однако его вожди не только сделали акцент на «строгом выполнении Версальского договора», но под старым лозунгом «Против реакции и революции» обвинили монархистов в расколе правого электората. Выборы ожидаемо принесли победу Национальному блоку, отрешив от власти радикал-социалистов. В очередной раз отстояв мандат, Баррес присоединился к блоку, чтобы «сохранить единство и перекрыть путь большевизму» и «обеспечить стабильное правительство» (МВС, 837).

«16 ноября 1919 г. был избран лучший из возможных составов Палаты, в котором две трети были за власть, за порядок, за реакцию» (LDM, 96), – утверждал Доде. «Беспристрастный историк сделает вывод, что, за исключением Национальной ассамблеи 1871 г., ни в одном составе парламента не было собрано столько людей таланта и доброй воли», – вторил ему Валла (VNC, 63). Однако несмотря на правоцентристское большинство, премьер Мильеран и его преемники Жорж Лейг и Аристид Бриан при формировании кабинетов угождали левому центру и радикалам. Неудивительно, что Абель Боннар в 1936 г., в канун победы Народного фронта, вынес суровый приговор Национальному блоку: «Выборы 1919 г. показали ничтожество “умеренных”, придав им значение, с которым те не смогли совладать»[193].

В новом составе оказались 29 депутатов, близких к «Action française»: 4,7 % от 616 мест. Для дебютантов, шедших «против всех», возможно, не так плохо, но с чем сравнить? Бережливый Луи Димье счел кампанию пустой тратой денег (DVA, 319). Наихудший результат был в столице, где не прошли Пюжо, адвокат Мари де Ру, предводитель «людей короля» Люсьен Лакур. «Двадцатью, тридцатью, сорока годами ранее никто не осмелился бы представить, что депутатом от Парижа может избран монархист. Монархист убежденный, громогласный, размахивающий знаменем, сокрушающий всё на своем пути. Но именно это и произошло» (PDD, 166). Единственным депутатом-монархистом от столицы оказался Доде, которому герцог Орлеанский прислал персональное поздравление.