Шарль Перро

Закончив ужин, Шарль шел в маленькую гостиную, где опускался в мягкое кресло и погружался в тягостное раздумье. А собака клала ему голову на колени и устремляла на хозяина старческие глаза, подернутые голубоватой дымкой, в которых, однако, мерцала искорка человеческого разума. Казалось, она понимает мысли хозяина и пытается выразить ему свое сочувствие.

Что она говорила ему? Он не знал и думал, что один Демокрит, утверждавший, что он понимает язык животных, мог бы понять ее.

Может быть, она понимает, как трудно ему поспевать за событиями? Решать за один день несколько сложных дел? Улавливать и понимать новые и новые мысли неутомимого Кольбера? И не забывать проводить в жизнь старые. Немалых трудов Шарлю стоило убедить министра поддерживать литераторов, работавших во славу короля: Кольбер любил давать деньги на новые затеи и забывал давать их на старые. В 1666 году Кольбер создает фонд в 100 тысяч ливров для поддержки литературы. Фактически этот фонд оказался в распоряжении Шарля.

1667–1668 годы

Смерть королевы-матери не произвела особенной перемены в делах общественных, в которые она давно уже не вмешивалась. Но она оставила после себя большую пустоту при французском дворе. Анна Австрийская не только знала все про всех; она умела и оценивать заслуги. И быстрое продвижение по служебной лестнице Шарля Перро — тоже во многом ее заслуга. Она не раз говорила сыну Людовику о способном молодом человеке, и король благосклонно относился к сыну адвоката парламента.

Но место «хозяйки двора» после смерти королевы-матери пустовало недолго. Любовница Людовика XIV мадам Лавальер, приобретая права у короля как мать его детей, многое теряла как любовница. При дворе стали замечать, что король постепенно охладевал к ней.

Время благоприятствовало претенденткам на королевское ложе. Удобным случаем воспользовалась госпожа Монтеспан. Ей было 26 лет, но она все еще блистала при дворе и охотно напоминала, что принадлежит знаменитому древнему роду Мортемаров. Она была статс-дамой при королеве и отличалась удивительной красотой. При первом своем появлении при дворе мадам Монтеспан произвела на всех большое впечатление.

Шарлю часто приходилось встречаться с этой женщиной, и, освоившись в придворных кулуарах, он понимал, что ее звезда скоро взойдет. При встречах Шарль низко кланялся ей и, если это было удобно, старался поговорить, чтобы обратить на себя внимание. И это ему удавалось.

Кольберу тоже приходилось учитывать новую конъюнктуру, и он тоже не избегал госпожу Монтеспан. Но в дела государства та, по счастью, и не думала вмешиваться.

Главным для Кольбера в данный момент было осуществление проекта монастырской реформы. Но она наталкивалась на большое противодействие. 28 января королевский проповедник Анна говорил с королем и заявил, что монарх не вправе издавать подобный эдикт.

30 января по поводу церковной реформы высказался архиепископ Ардуэн Префикс. Его беседа с королем, судя по всему, окончательно переубедила Людовика. 31 января на Государственном совете должно было пройти обсуждение проекта, но король все отменил. И уже 1 февраля Кольбер, говоря с Ламуаньоном, заметил о реформе, что «это дело неудавшееся».

При дворе стали поговаривать, что влияние Кольбера клонится к упадку. Но это было поспешное мнение. Несмотря на то, что принятие связанного с монастырской реформой «Эдикта о браке» также задерживалось, Кольбер еще был в силе и полным ходом проводил свои знаменитые реформы.

Правда, он проиграл еще на одном «фронте». Кольбер категорически был против войны, ибо для успешного осуществления реформ нужен был мир. А молодой король рвался к военной славе и готов был использовать любой повод для начала войны. Такой повод нашелся. После смерти короля Испании жене Людовика Марии-Терезии, как дочери от первого брака, должны были достаться испанские города Брабант, Верхний Гельдерх, Люксембург, Моне, Антверпен, Камбре, Михельн, Лимбург, Намюр и Франш-Конте. Правда, принцесса отказалась от них по брачному договору. Но по этому же брачному договору ей было обещано в приданое 500 тысяч экю золотом, которые так и не были выплачены. Следовательно, Людовик мог претендовать на те города, на которые имела право королева.

24 мая французская армия во главе с самим королем и маршалом Тюренном перешла границу Фландрии. Так началась Война за испанское наследство, которая стала немалым препятствием на пути реформ.