Шарлотта

– Так и есть. Я приехал в Англию в январе 1919 года, – правда, под конвоем. Возникли трудности с определением моей личности. Почтенные господа заявили мне, что сержант Теодор Гастингс, чьим именем я имел наглость представиться, числится погибшим. К тому же, мои драгоценные соседи по бараку донесли, что я превосходно и совершенно без акцента говорю по-немецки. Не согласен с такой высокой оценкой, но двух фактов хватило, чтобы мгновенно обвинить меня в шпионаже. Никакие доводы не возымели действия: ни то, что по-английски и по-французски я также говорю без акцента, ни имена, которые я им называл. Просьба связаться с моим отцом или любым другим человеком, который может подтвердить мою личность, также не была удовлетворена.

– Ты был в тюрьме? – ахнула Шарлотта, сообразив, чем могла окончиться такая ситуация.

Воображение рисовало картины жизни военнопленного, полной лишений и тяжелого физического труда, а затем унизительное положение ложно обвиненного арестанта. Она видела, что Тедди изо всех сил пытается вести себя весело и непринужденно, и надеялась, что его обычная маска предназначается только для миссис Аддерли.

– У них и без того было много дел. Похоже, про меня просто забыли, поэтому до трибунала так и не дошло. Один из охранников был добрый малый, и я кое-как упросил его отослать письмо, которое написал графу Хантингдону. Наверное, они здорово боялись гнева влиятельного человека, ведь чего проще было – пригласить его, чтобы он подтвердил, что я – его наследник или все-таки самозванец и шпион. Зато сейчас полетят головы. Отец просто рвет и мечет.

– Ужасная халатность, – покачала головой миссис Аддерли. – А Джон знает?

– Нет, мэм. Я звонил вам домой, трубку взяла незнакомая девушка, наверное, горничная, и сказала, что мистер Джон с семьей укатил на курорт, вы все в Шотландии, а дома только мистер Аддерли-старший. Вообще-то, я звонил тебе, Шарлотта, но от волнения попросил к телефону Джона, который живет совершенно в другом доме. Я так боялся ответа, что тебя больше нет на Холланд-Парк-роуд.

Шарлотта, не в силах больше терпеть, отставила чашку с давно остывшим чаем, придвинулась вплотную, скрипнув стулом, и обняла его, совершенно не задумываясь, что скажет мама.

– Я пойду посмотрю, чем заняты дети. Со стола потом уберем, – миссис Аддерли весело хлопнула в ладоши и поспешила покинуть столовую.

– Ты же не подумал, что я тебя не дождалась? Вернулась к Уиллу или еще что-нибудь в этом роде? – спросила Шарлотта.

– Я много о чем думал и разное представлял, – честно ответил Тедди. – Но только мысль о тебе заставляла выживать, когда жить не хотелось. Уайт не предлагал тебе начать сначала?

– Ты глупый, – заявила Шарлотта, сжимая пальцами воротничок Тедди и заставляя его наклониться. – Мне не нужен ни Уилл, ни кто-либо еще, кроме тебя. Я – твоя жена по законам военного времени, и, если бы не дети, ушла бы в монастырь.

Смех Тедди оборвался ее настойчивым поцелуем, который длился целую вечность, прежде чем они смогли оторваться друг от друга.

– Мама неправду сказала, – призналась Шарлотта. – Я со временем тоже поверила в твою гибель. Но так и не поняла, как возможно, что тебя больше нет, а я ничего не почувствовала в тот день, когда это случилось. Бедняга Джон, в самом деле!

– Я его не виню. Но объявиться на его пороге в кромешной ночной тьме не помешало бы.

– Прекрати смеяться, когда тебе не смешно, – возмутилась Шарлотта, легонько хлопнув его по груди.

– Слушаюсь, медсестричка. А ты… – Тедди вмиг стал серьезным. – Ты не представишь меня сыну? Я ведь до сегодняшнего дня даже не знал не то что его имени, но даже сын это или дочь. Граф Хантингдон находится в полном неведении, насколько я понял. Я не спрашивал на всякий случай, но никто в Хантингдон-Холле ни словом о тебе не обмолвился. Или… моя чудесная семья не признала наследника?

Он нахмурился от внезапной догадки.

– Твоему отцу ничего не известно. Амелия, возможно, подозревала, но теперь вряд ли вспоминает обо мне. Она видела меня беременную. Гилберт родился в тот день, когда я узнала, что ты умер. Граф мне сказал, с ним была Амелия. Она знает, кто мы друг другу. Не спрашивай откуда.

Тедди удивленно посмотрел на Шарлотту.

– Амелия стала слишком загадочная, даже я не могу разобраться. А ты, конечно же, не пошла к моему отцу, гордая женщина. Поделом ему. Он в свое время заслужил то, что ему никто из детей не доверяет. Граф сильно постарел с того дня, когда я простился с ним и ушел на фронт. Он теперь не такой величественный и статный мужчина, каким был. Даже неряшливость появилась. И он со мной разговаривает.

– Отец тебя любит, Тео. Он был убит горем и выглядел совершенно несчастным, когда я случайно встретила их с Амелией на улице. Мне стоило обратиться к нему хотя бы из человеческих побуждений. Но твой сын ни в чем не нуждается, уверяю. И в графском титуле меньше всего.

– Этот замшелый титул уже во втором поколении никому не нужен, – хмыкнул Тедди. – Так что, познакомишь меня с сыном?