Шарлотта Бронте. Очерк жизни и творчества

Глава школы, Маргарет Вулер, была женщиной честной и доброй. В её школе никого не морили голодом и усердно учили тому необходимому, что требовалось в 30-е годы XIX века от гувернантки, то есть, кроме грамматики и арифметики, изящному рукоделию, рисованию и французскому языку. Сверстницам Шарлотта казалась странной девочкой. Одна из них впоследствии писала Элизабет Гаскелл: «Впервые я увидела её, когда она выходила из фургона (доставившего её из Хауорта. – М.Т.), одетую очень старомодно, совсем замёрзшую и несчастную… Когда она пришла в класс, на ней было другое платье, но такое же поношенное, как первое. Она была так близорука, что казалось, будто всё время ищет чего-то, склоняя голову набок, и поэтому смахивала на маленькую старушку. Она была очень застенчива и нервна и говорила с сильным ирландским акцентом. Когда ей дали книгу, она так низко нагнулась, что почти коснулась страницы носом, а когда ей велели поднять голову, книга, словно пришитая, тоже взлетела, так что нельзя было удержаться от смеха»5.

Однако это не мешало относиться к молчаливой и необщительной Шарлотте с большим уважением, потому что она казалась воплощением трудолюбия и чувства долга. Она трудилась как одержимая: ей предстояло в короткий срок многое узнать, чтобы потом учить сестёр и чужих детей. Скоро она стала первой ученицей в школе, но и тогда в ней не прибавилось общительности. Она трудно сходилась с людьми. Всё же в Роухедской школе она приобрела двух друзей, и на всю жизнь. То были порывистая, откровенная, смелая Мери Тэйлор (это она вспоминает в письме к Гаскелл о первой встрече с Шарлоттой) и спокойная, рассудительная, набожная Эллен Насси. В Мери пленяли абсолютная честность и прямота: «Знаешь, по-моему, ты очень некрасива», – сказала однажды Мери Шарлотте. Когда впоследствии ей вздумалось извиниться за эту «бестактность», Шарлотта успокоила: «Ты мне оказала большую услугу, так что не раскаивайся…»

В Роухедской школе Шарлотта провела полтора года и узнала всё, что могли преподать сёстры Вулер. Дома же её ждали Эмили и Энн, всегда готовые учиться, когда не пребывали в своей воображаемой, фантастической стране Гондал. Шарлотта и Брэнуэлл тоже обрели страну грёз, Ангрию, где совершал геройские и даже преступные деяния своенравный, жестокий и обольстительный герцог Заморна. Ожидая, пока потребуются её услуги гувернантки, Шарлотта приняла самое деятельное участие в его судьбе. Брэнуэллу она доверила войны герцога, её же больше занимали сложные отношения, которые складывались у Заморны с женой из-за его любовных историй.

Романтическая фигура Заморны возникла в юношеских сочинениях Шарлотты и Брэнуэлла не случайно. Их первые литературные опыты создавались под особо ощутимым влиянием поэзии Байрона. Корсар, Лара, Гяур – их черты сливаются в Заморне: он вероломен и благороден, коварен, умён и непостижимо обаятелен. Жизнь Заморны – кипение необузданных, беззаконных страстей, которые он во что бы то ни стало стремится утолить.

Был и другой властитель романтического воображения брата и сестры – Наполеон. Политически одиозная фигура, враг, над которым одержал победу герцог Веллингтон, тоже был осиян блеском поэтического величия. «Корсиканское чудовище» очень напоминало мятежных, безбожных «байронических» героев: смел, умён и безрассуден, готов принести в жертву своим «роковым» страстям благополучие и близких, и всего мира. Таков был и Заморна. Поэтому, сидя в маленькой спальне и глядя в окно, в которое теперь подолгу смотрят туристы, Шарлотта порой была далеко, в мире ярых страстей и вряд ли тогда видела унылое кладбище. Она сама иногда не знала, что реальнее: однообразная повседневность Хауорта или бурные события, совершавшиеся в её фантастической Ангрии. «Мало кто поверит, – запишет она в дневнике, – что воображаемая радость может доставить столько счастья».

Её Заморну любят прекрасные женщины, но порой они ему неверны, и тогда он упрекает изменницу «громовым голосом», а в его «яростных чёрных глазах сверкают все молнии ревности»6.

Большой радостью была также переписка с Мери и Эллен. Эллен сохранила почти все письма Шарлотты. Мери почти все уничтожила. Эллен происходила из торийской семьи. Мери – из семьи радикалов. С ней Шарлотта была откровеннее, а письма к Эллен, как правило, нежнее и покровительственнее. Шарлотта всегда руководила чтением Эллен, например, рекомендовала ей Байрона и Шекспира. Правда, Байрона без «Дон-Жуана», а Шекспира без комедий: наверное, боялась, как бы Эллен не шокировали некоторые «вольности», и радовалась, что Эллен нравился роман В. Скотта «Кенильворт».