Шарм

– Ты всегда контролируешь себя, – возражает она. И, встав, идет ко мне: – Я убедилась в этом за последний год. И я знаю, что ты не причинишь мне вреда.

– Ты не можешь этого знать. – Я говорю себе сделать шаг назад, говорю себе отойти. Отойти так далеко отсюда – от Грейс, – как только могу.

Но не сдвигаюсь с места. Я просто не могу. Потому что все внутри меня жаждет ее. Нуждается в ее крови, но не только. Мне нужна она сама, нужна так, как никогда никто не будет нужен.

– Все в порядке, Хадсон. – Ее голос звучит мягко, успокаивающе, и я чувствую, что погружаюсь в него вопреки моим лучшим намерениям. – Я надеюсь, что ты не отойдешь слишком уж далеко.

От этих слов мои клыки мигом удлиняются.

– И зря. Я же плохой брат, ты не забыла?

Это испытание, последняя отчаянная попытка отпугнуть ее.

Но Грейс только улыбается.

– Ты вовсе не так плох, как тебе кажется. Но, даже если бы ты в самом деле был плохим, это бы все равно не имело значения. Ты мой друг. И я хочу, чтобы ты это сделал.

Ее слова становятся последней каплей, они заполняют ту пустоту внутри меня, о которой я редко позволяю себе думать. Я перестаю отступать – как физически, так и ментально – и впервые делаю шаг к ней.

Должно быть, именно этого она и ждала – этого шага и того, что он означает. Потому что внезапно она оказывается рядом со мной, в моем личном пространстве.

– Я не знаю, где ты предпочитаешь…

– Кусать? – договариваю я.

Она слегка краснеет, но твердо смотрит на меня и кивает. Затем поднимает руку, отводит свои волосы в сторону и подставляет мне свою яремную вену.

И, черт возьми, как же соблазнительно просто сдаться, притянуть ее к себе, чтобы почувствовать, как все эти ее роскошные формы прижимаются к моему телу, пока я буду пить ее кровь. Но мы с ней не настолько близки – я не настолько ей близок, – и я не знаю, смогу ли я держать себя в руках с такой непомерной сенсорной перегрузкой.

К тому же мне хватает ума, чтобы понять, что Джексон пил ее кровь именно так, и я такой придурок, что в самый первый раз мне не хочется пить ее кровь так же, как это делал он. Да, она делает мне одолжение, это несомненно, но я все равно хочу, чтобы она знала, кто именно пьет ее кровь.

Однако ей я ничего об этом не говорю, а просто протягиваю руку и осторожно отвожу с ее лица упавшие на него волосы. А затем мои пальцы на секунду задерживаются на ее щеке – просто потому, что у меня есть такая возможность.

На ее лице отражается удивление, но, когда я улыбаюсь ей, она улыбается в ответ.

И тут я беру ее за руку.

– Что ты собираешься…

– Все хорошо, – говорю я ей, повернув ее руку так, чтобы стала видна нежная кожа внутренней части ее предплечья.

Я провожу большим пальцем по сетке голубых вен на ее запястье.

– Ты не возражаешь? – спрашиваю я, чувствуя, что мой голод усиливается и угрожает растерзать меня. – Ты все еще можешь передумать.

– Я не передумаю. – Ее губы изгибаются в лукавой улыбке, и она поднимает свое запястье к моему рту. – Делай что хочешь.

– Разве я не всегда делаю то, что хочу? – Затем, чтобы ей не надо было неловко тянуть руку, пока я буду пить ее кровь, я опускаюсь рядом с ней на колени.

На ее лице опять отображается удивление, но она ничего не говорит. И не отстраняется. Однако я все равно медленно наклоняю голову, давая ей возможность передумать. Но она не пользуется этим.

Так что я поднимаю ее руку к моим губам и нежно целую ее в ладонь в знак благодарности.

Когда мои губы касаются ее кожи, по ее телу пробегает дрожь, и она издает тихий гортанный звук. Я поднимаю глаза, чтобы убедиться, что она по-прежнему осознает, что происходит.

Грейс кивает и шепчет:

– Все нормально.

Я тоже киваю, и мои губы постепенно перемещаются с ее ладони на мягкую тонкую кожу внутренней стороны ее запястья. Я лижу ее, чтобы смягчить боль от предстоящего укуса.

Ее опять пробирает дрожь, она резко втягивает в себя воздух, и тут я кусаю.

Мои клыки пронзают ее кожу и мышцы и прокусывают вену. И ее кровь – густая, заряженная энергией, восхитительная – перетекает из нее в меня.

За двести лет моей жизни ничто никогда не имело такого чудесного вкуса.

Глава 61 Пей момент

– Грейс –

Я не знаю, каких ощущений я ожидаю, когда Хадсон кусает меня, но определенно не той бури чувств, которая бушует сейчас в моем теле.

Жар, холод, ощущение силы, ощущение слабости, уверенность, смятение, внутренняя потребность – такая острая. Моя потребность? Или Хадсона? Я не могу их различить – и не могу понять, есть ли между ними разница, – пока наши эмоции усиливают свой накал и сливаются в могучую симфонию потребностей и желаний, которая грозит заставить меня упасть на колени.

Но я знаю – если я сдамся, если позволю себе упасть, Хадсон остановится. А для этого еще рано, слишком рано, если учесть то, как он сдерживает себя.

А если я испытываю такие чувства сейчас, когда он ведет себя так осторожно, что же будет, если он перестанет сдерживать себя? Если он позволит себе пить мою кровь так, как – я это знаю – он жаждет?

Я могу определить это по его рукам, держащим мою руку – они дрожат от усилия сдержать жажду.