Шарм

Ведь вокруг нас так много нерешенных вопросов, так много неопределенности. Я не стану на нее давить, пока она будет решать, чего именно она хочет от меня.

– А что, если я хочу, чтобы ты выпил моей крови? – спрашивает она опять, вскинув подбородок и прикусив нижнюю губу.

Секунду я всматриваюсь в нее, пытаясь решить, что следует сказать в такой ситуации. Но вряд ли могут найтись подходящие слова, когда думаешь о том, чтобы попить чьей-то крови, так что в конце концов я просто спрашиваю:

– Ты этого хочешь? – Это просто, ясно и по делу.

Вот только Грейс – в типичном для нее стиле – все-таки ухитряется уклониться от прямого ответа:

– Я не хочу, чтобы ты голодал.

– Это не то же самое, как если бы ты хотела, чтобы я попил твоей крови. – К тому же я слишком вымотался, чтобы вникать сейчас в хитросплетение ее чувств. – Давай просто ляжем спать, Грейс. Мы сможем поговорить об этом как-нибудь потом.

Она не сдвигается с места. И продолжает смотреть на меня этими своими большими ласковыми глазами:

– Ты меня неправильно понял.

– А как я должен был тебя понять? – Я поднимаю бровь.

– Вот так. – Она делает шаг вперед, и ее тело почти прижимается к моему. Затем она становится на цыпочки и обвивает руками мою шею. И склоняет голову набок, подставив мне свою яремную вену.

Потому что, хотя обычно она склонна болтать обо всем, сейчас ей не нужны слова. Черт возьми. Как же мне устоять перед ней? Ведь от нее так восхитительно пахнет, она так восхитительно выглядит, и я знаю – отлично знаю, – какой восхитительный у нее вкус.

Это чистое безумие – даже думать об этом.

И все же я думаю об этом. И пытаюсь устоять перед искушением. И ради нее, и ради себя самого. Да, мы поцеловались. Но это был просто поцелуй. Я понятия не имею, что он значит для нее. И уж точно не знаю, что значит для нее это ее данное мне позволение пить ее кровь. Но не должен ли я это узнать прежде, чем все это зайдет еще дальше? Не должны ли мы оба это знать?

– Грейс… – Хотя это убивает меня, я пытаюсь сделать шаг назад.

– Не надо, – говорит она, еще крепче обняв меня за шею. – Я знаю, что ты растерян. Я тоже растеряна. Но пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, просто возьми у меня то, что тебе нужно. Я хочу, чтобы ты это сделал.

И она опять склоняет голову набок.

– Почему? – хрипло спрашиваю я, потому что мне необходим ее ответ. Но мои глаза уже смотрят на ямку под ее горлом – на то, как там бьется ее пульс.

– Это нужно и мне самой, – шепчет она. – Мне нужен ты.

И этих восьми коротких слов оказывается достаточно, чтобы свести к нулю самоконтроль, который я культивировал в себе всю свою жизнь, и высвободить то буйство, которое я держал под спудом. Это нужно и мне самой. Мне нужен ты. Как я могу сказать ей «нет», если я и сам чувствую то же самое?

Правда состоит в том, что я не могу этого сделать. Так что я даже не пытаюсь. Теперь уже нет.

Вместо этого я обвиваю рукой ее талию и притягиваю ее к себе, так что изгибы ее тела прижимаются к моему, состоящему из углов. Затем я наклоняю голову и утыкаюсь лицом в шелковистую благоухающую кожу изгиба ее шеи. И просто вдыхаю ее аромат. И даю ей сделать то же самое со мной.

Как только я приникаю к ее шее, мои клыки удлиняются, но это не важно. Нам нет нужды торопиться. Я могу дать ей столько времени на то, чтобы привыкнуть ко мне, сколько ей нужно.

Она издает какой-то требовательный гортанный звук, и моя выдержка начинает рушиться.

Но я продолжаю колебаться до тех пор, пока даже мне становится непонятно, чего я жду. Она готова, она этого хочет, а я отчаянно жажду вкусить ее снова. Но мне кажется, что чего-то все-таки не хватает…

Она проводит рукой по моей шее, зарывается пальцами в мои волосы. И шепчет:

– Хадсон, пожалуйста.

И этого оказывается достаточно, чтобы окончательно разрушить все барьеры. Моего имени на ее устах.

Моего имени.

В ответ я провожу кончиками клыков по ее стройной шее. Ее кожа так тонка, так нежна, что я ощущаю ее сердцебиение под самой поверхностью. Это завораживает. Перед этим невозможно устоять.

И я не могу устоять, когда она выгибается и шепчет:

– Сделай это. Давай.

Последние остатки моего самообладания улетучиваются, и я делаю то, что жаждал сделать уже много месяцев – глубоко вонзаю в нее мои клыки.

И сразу же ощущаю на языке ее вкус – великолепный, сладко-пряный – он переполняет все мои чувства, от него мои колени слабеют, а от выдержки вот-вот не останется и следа.

И это еще до того, как я начинаю пить.

Глава 92 Выпивка за мой счет

– Грейс –

Когда Хадсон вонзает клыки в мою яремную вену, меня пробирает дрожь. Не от страха, не от нервозности, а от внутренней потребности, такой огромной, что я могу думать только о ней. Чувствовать только ее.

Я этого не ожидала. Хотя, возможно, мне следовало этого ожидать, принимая во внимание то, каким получился наш поцелуй. Но он пил мою кровь и раньше – в пещере, – и, хотя это было приятно, это невозможно сравнить с тем, что я чувствую сейчас.

Ничто в моей жизни не было похоже на это.