Шарм, или Последняя невеста

Женька фыркает и качает головой.

– Откупиться решил? Да и мне ничего не нужно, а ты, зараза, слишком хорош, как бизнесмен, чтобы тебя бросать и валить на пике.

– Да какой там пик? Мы на дне…

Давид тихо слушает, листает Лерын телефон, мычит что-то себе под нос.

– Не-е-е… – тянет Женя. – Это я немного подшаманил, чтобы ты руки опустил, а оно только раззадорило тебя. Ты же, дай тридцать часов в сутки, и эти бы потратил на детей и таланты. Мне тебя не понять. Так что, прости… За Лерку прости, что подстрекнул, не удержался.

– Ладно, проехали. Просто давайте ее найдем.

– Кажется, я знаю, где твоя радость, – приподнимает голову Давид. Он поворачивает телефон Леры и показывает на экране пользователя под именем Ясень. Ниже, в окошке комментариев, последнее сообщение от невесты: «Я знаю, кто ты».

С аватарки на нас, оскалившись, смотрит морда железного зверя. И у меня холодеет внутри, когда вспоминаю, у кого я ее видел на пальце.

Глава 57. Валерия

Дверь хлопает за спиной, и я слышу, как Генри кричит. Сжимаю до предела и хочу вернуться. Но нет. Ему нужно время. Он сознается во всем, когда будет готов, а сейчас я просто даю ему немного воздуха. Ухожу, чтобы вечером вернуться.

– Егор! – стучу в окошко и подзываю охранника. – Передай своему другу, замороженному Оленю, что хрена с два я поверю в его бред! Можешь так и сказать. А пока он успокоится и придет в себя, я убежала на работу.

– Лера, стой, – охранник набрасывает куртку и выскальзывает из сторожки. – Жора, – оборачивается и кричит за спину, – я ушел! До завтра! – а потом подхватывает меня за локоть. – Я тебя отвезу, все равно смену сдал.

– Да, конечно, – легко соглашаюсь и усаживаюсь на переднее сидение.

Сердце все еще лупит в ребра, но я крепка в своем решении. Север не отделается от меня вот так нелепо. Не верю ни единому слову. После всего, что было, после его признаний…

А есть шарм ушел? Слезы наворачиваются стремительно, мне приходится отвернуться в боковое окно и сдерживать порыв шумно потянуть носом.

– Лер, что он тебе сказал? – спрашивает осторожно Егор.

Заламываю руки, косточки хрустят от натуги, а потом на одном дыхании выдаю:

– Что не любит меня. Приказал мне убираться из дома…

Короткий мат, едва слышный, а потом широкое и громкое:

– Идиот!

Киваю и роняю на ладони слезы.

– Я ему не верю, Егор. У него пальцы были в крови, Генри не спал, он издевался над собой всю ночь. Что с ним? Скажи!

– Да он просто думает, что его любовь навредит тебе. Это все бабка. Не знаю, где он ее нашел и как встретил, Генри никогда не рассказывал, но после ее, якобы, проклятия с невестами случались несчастья. Ты слышала уже.

– Марина?

– Да, она погибла. Они поругались, Генри унижался, просил ее не уходить, а она, оказалось, вообще гуляла с ним ради денег. Та еще сучка. Была. В общем, что случилось, то случилось, она сама виновата – надо на дорогу смотреть, а не прихорашиваться. А Генри решил, что вина на нем. Примерно через год еще одна девушка появилась, Даша, она ему особо и не нравилась. Я уже тогда говорил, что Север с огнем играет. Но ему хотелось проверить бабкино проклятие.

– Так это правда?

– Да хрен поймешь, – Егор говорит спокойно, но руки до скрипа сжимают кожу руля. – Как доказать? Это ведь не температура, не измеряешь градусником. Но как только Генри сблизился с Дарьей, она распушила хвост и тоже решила уйти и…

– Ее тоже машина сбила? – с ужасом выдавливаю и глотаю подступивший комок в горле.

– Байк. Но она выжила. Чудом.

– Поехали к ней, – шепчу и умоляюще смотрю в зеленые глаза Егора.

Он поджимает крупные губы и качает головой.

– Давай так. Сейчас ты едешь на танцы – дети ждут, не забывай.

Киваю. Он прав.

– А в пять я заеду, но предупреждаю: Даша не в себе.

Возле клуба я начинаю нормально дышать. Я должна Генри помочь, должна распутать этот клубок. Ради нас. Ладошкой машу «пока» Егору и повторяю про себя: «Это все просто выдумка. Нет никакого проклятия. Нет шарма. Нет ничего, кроме нашей любви».

На лестнице в холле оглядываюсь на место, где больше двух месяцев назад стояла нарядная елка. Даже сейчас мне слышится тонкий звон, будто «феечки» все еще там. С улыбкой выбегаю на второй этаж. Если есть проклятие и шарм, значит, есть и волшебные существа, что могут творить чудеса. Я буду до последнего вдоха верить, что мое, брошенное перед Новым годом, желание сбудется.

Уроки проходят спокойно, я много улыбаюсь и шучу с детками. Они такие смелые, чистые. Их энергия лечит, заживляет раны, придает сил. Смотрю, как они тянут худенькие ножки у станка, выгибают спинки, машут руками в такт счету, преодолевая боль и закрепощение, и мне кажется слышу внутри себя, как бьется сердце нашего с Севером ребенка. Рука сама опускается на живот, а улыбка тянет губы.

Нет шарма. Нет шарма… Только наша любовь. Только она важна. Генри любит, я верю. Верю. Верю…

– Валерия Анатольевна? – маленькая кудрявая Соня дергает меня за рукав, привлекая внимание. – Мы закончили разогрев. Разучим «Ласточку»? Вы нам обещали, – она складывает ладошки домиком и хлопает густыми ресницами.