Шарон Крич. Отличный шанс

Меня завораживали люди, общавшиеся на итальянском. Я не могла оторвать глаз от ребятишек, прогуливающихся вдоль озера со своими родителями и болтающих между собой по-итальянски. Они казались мне такими умными! Я понимала, что это был их родной язык, другого они просто не знали, и все же дети представлялись мне невероятно способными и талантливыми. А когда какой-нибудь мальчик подавал своей собаке команду “сидеть” - siediti! - и собака ее выполняла, я поражалась: “Ого, здесь даже собаки понимают по-итальянски!”

Что касается меня, то я могла изредка блеснуть знанием некоторых слов, например, ciao! (чао! - что означает одновременно “привет!” и “пока!”) или andiamo! (пойдем!). Если нужно было задать вопрос, я могла начать фразу: “Dov’e?..” (“Где находится?..”), однако не знала, как ее завершить, поэтому в итоге у меня получалось что-то вроде: “Dov’e автобусная остановка?” - и люди с недоумением смотрели на меня. И даже если мне удавалось полностью сформулировать вопрос на итальянском, в ответ я слышала только нечто невразумительное типа мамбл-мамбалино…

В школе большинство из нас посещали уроки итальянского. Три раза в неделю мы изучали грамматику. Это была пытка… Я совершенно ничего не понимала. Мой мозг отказывался воспринимать то, что в итальянском языке слово, соответствующее, например, английскому red*, может меняться в зависимости от другого слова, которое оно определяет. Иногда red означает rossa, иногда - rosso**. А крошечный английский неопределенный артикль a в итальянском языке превращается когда в una, когда в uno, а когда в un.

______________

* Красный, красная и т. д. (англ.). В английском языке имена прилагательные и существительные не изменяются по родам.

** Красная, красный (итал.).

В итальянском языке, в отличие от английского, одни слова имеют женский род (например, una macchina - машина), другие - мужской (un battello - корабль). Соответственно “красная машина” звучит как una macchina rossa, а “красный корабль” - un battell rosso. Разве можно определить, какие слова мужского, а какие - женского рода? Как получилось, что машина стала женского рода, а корабль - мужского? Ну почему не назвать все вещи существительными среднего рода, как в английском? Уму непостижимо, как все это могут выучить бедные маленькие итальянские дети!

- Надо запоминать, - сказала наша учительница итальянского. - Запоминать!

Я стала представлять себе машину с губной помадой и корабль с усами, чтобы запомнить, какое из этих двух слов женского рода, а какое - мужского.

Два раза в неделю у нас были уроки разговорного итальянского языка. Мы выучивали диалоги и воспроизводили их в классе. Если думать о содержании диалога, то становилось неловко, потому что нормальный человек не может сидеть все утро и твердить: “У меня есть красная ручка и голубая ручка. У меня две ручки. Сколько у тебя ручек?” Если действительно задуматься над тем, что говоришь, то можно почувствовать себя полным идиотом. Но если сосредоточиться на произношении и ритме, то все уже не кажется таким нелепым.

На уроках у меня получались всякие несуразности, и учительнице приходилось то и дело поправлять меня. Так, я заявила ей однажды, что ложусь спать в семьсот часов и что мне триста тридцать лет. В одном из диалогов я задала вопрос: “Сколько стоит времени?” А в другом случае сказала: “Я хочу шестьсот картошек, нет, спасибо”.

Неужели бабушка Фиорелли действительно умела разговаривать на этом языке, и неужели она на самом деле не знала ни слова по-английски, когда приехала в Америку, и насколько трудно ей было выучить английский? Время от времени я задумывалась об этих вещах.

И еще я думала обо всех иностранных учениках нашей американской школы - японцах, испанцах, французах, норвежцах, индийцах, саудовцах, иранцах, немцах, голландцах, китайцах, - как им удавалось изучать на совершенно чужом для них английском языке такие предметы, как история, алгебра, естественные науки?

Мне казалось, что, когда иностранцы на ломаном английском задавали мне вопросы вроде: “Как достичь на спортзал?” или “Ты населяешь Америку?” - они выражались гораздо понятнее, чем я по-итальянски.

Иногда, засиживаясь допоздна за учебником итальянского, я приходила в такое отчаяние из-за своей неспособности запомнить какие-то слова или фразы, что швыряла книгу через всю комнату. Если тетя Сэнди слышала шум, она входила, постучав в дверь, и сочувственно спрашивала: “Учишь итальянский?” Она с пониманием относилась к моим срывам, потому что как-то пришла домой с испорченной прической, не сумев правильно объяснить в парикмахерской, чего хотела.

Лишь однажды я заслужила одобрительные слова в свой адрес от учительницы итальянского, хотя в ту минуту не восприняла их в качестве комплимента. Она сказала, что у меня язык итальянки (то есть устроен, как у настоящей итальянки). Тогда это прозвучало как оскорбление, но Гутри объяснил, что речь шла о моем хорошем произношении. И я подумала, что, наверное, мне запомнились итальянские слова, которые говорила моя мама, и то, как она их произносила.

Сны Доменики Сантолины Дун