Шарон Крич. Отличный шанс

- Как вы можете готовить эти помои?

И с учениками:

- Как вы можете есть эти помои?

Когда Лайле предложили четыре часа в неделю заниматься обязательными для всех общественными работами - дежурить по столовой и библиотеке, помогать делать уроки отстающим, навещать больных, она отказалась. Преподавателю, ответственному за проведение общественных работ, она заявила:

- Это рабский труд. Мои родители не для того платят кучу денег, чтобы я работала на вас!

Лайлу оставили после уроков за отказ от общественных работ, но она сбежала и позвонила родителям, которые, в свою очередь, позвонили дяде Максу. Тот разъяснил им идею воспитания школьников в духе взаимной помощи и велел оставить Лайлу после уроков еще два раза.

Другая проблема возникла по поводу отношения Лайлы к спортивной подготовке. Она записалась на теннис, но расписание занятий оказалось уже заполнено, и ее включили в группу по плаванию.

- Возьмите на работу еще одного инструктора по теннису, - заявила она руководителю спортивной подготовки. - Мои родители не для того платят кучу денег, чтобы я занималась спортом, который мне не нравится.

- Увидишь, ты просто влюбишься в плавание, - пытался убедить ее руководитель спортивной подготовки.

Среди учеников за Лайлой закрепилось прозвище папенькиной дочки, все старались держаться от нее подальше. Когда ее имя упоминалось у нас в доме, дядя Макс начинал озабоченно тереть лоб, а тетя Сэнди невольно восклицала:

- Что еще взбрело в голову этой девочке?

Иногда я заступалась за Лайлу. В разговорах с ней я терпеливо выслушивала ее жалобы. При этом ее не смущало, что, понося школу, Лайла тем самым оскорбляла моего дядю. Например, она могла сказать:

- Честное слово, они сами не знают, что делают! - Или: - Им на все наплевать! - Или: - Они и слушать меня не хотят!

“Они” относилось, как правило, к учителям, но во всех случаях подразумевало также и директора, дядю Макса. Часто Лайла говорила:

- Почему же он-то ничего не предпринимает?!

Меня иногда спрашивали, как мне удавалось сохранять терпение в присутствии Лайлы и почему я дружила с ней. Я не знала, что ответить. С одной стороны, мне запомнилось первое впечатление от встречи с веселой, дружелюбной девочкой. Теперь же, когда я все время была рядом с Лайлой, мне казалось, что так и должно быть. Мне даже в голову никогда не приходило повернуться и уйти или велеть ей замолчать. Находясь возле Лайлы, я словно смотрела кино. Иногда она делала или говорила, казалось бы, невероятные, непростительные вещи, однако хотелось остаться и увидеть, что же будет дальше.

Слушая Лайлу, я часто ловила себя на том, что согласно киваю головой и сочувствую ей по поводу всех несправедливостей, которые, по ее словам, с ней приключались. А дома меня словно подменяли. Когда дядя Макс сетовал на поведение Лайлы, мне становилось стыдно за нее и жалко дядю Макса - она причиняла ему столько неприятностей.

Однажды в разговоре с ней я попыталась встать на сторону дяди Макса и рассмотреть ситуацию с его точки зрения. В ответ Лайла возмутилась:

- Честное слово, Динни, не понимаю, почему ты его защищаешь! Честное слово, иногда мне кажется, что я тебе совсем не нравлюсь!

Она мне не нравилась? По правде сказать, я никогда не задумывалась, нравилась мне Лайла или нет. Для меня она была просто Лайла.

- Хорошо тебе! - произнесла вдруг она.

- Хорошо? Мне?

- Ты дома живешь, - сказала и расплакалась.

Не могла же я объяснять ей, что мой настоящий дом находился за тысячи километров отсюда, на вершине холма в Нью-Мексико… Впрочем, там ли он все еще находился? Может быть, мои родители опять переехали, а мне не сообщили об этом?

Я не могла объяснять Лайле, что мои настоящие родители отгрузили меня, как ненужный багаж, и, похоже, даже не замечали, что меня с ними больше нет. Я не могла рассказывать ей, что мысли о них не покидали меня ни днем ни ночью, ни ночью ни днем, что без них я чувствовала себя беззащитной, ненужной, позабытой и брошенной. И еще я не могла понять, почему Лайла весь последний месяц нападала на дядю Макса, а теперь говорила, как мне хорошо, что живу в его доме.

- Тебе не приходится все время быть одной, - всхлипывала она.

- А-а, - догадалась я, - ты чувствуешь себя одинокой?

Лайла стукнула меня.

- Разве я тебе только что не сказала?

- Не совсем…

- Ну, это уж слишком! Теперь она со мной спорит! Именно сейчас, когда мне плохо и одиноко!

Тогда я пригласила ее на ужин. Наверное, Лайла скучала по дому. Может быть, домашняя обстановка улучшит ее настроение. Я обрадовалась, что так хорошо придумала.

Но остальным моя идея показалась не такой уж удачной. Когда я в тот же вечер сказала тете Сэнди, что пригласила на ужин Лайлу, она расстроилась:

- Но, Динни… Мне нужно проверять сочинения и составлять отчеты. И у Макса много работы. Я намеревалась просто собрать что-нибудь быстренько на ужин…

- Ничего, Лайле все равно, - сказала я.

- Ты шутишь? - возразила тетя Сэнди. - Это же та самая девочка, которая собирала подписи под протестом против школьных помоев!

11. Как это грубо!