Шаровая молния

Тимоха после своего второго дня рождения еще больше поверил в собственную исключительность и не стал бояться смерти (чего он там не видел). Он всегда любил играть с куревом, алкоголем, девушками, но никогда не решался заиграться с тем, что толкал то школьникам, то продавцам в ларьках на остановках, то в бани, то в бордели, но соблазн оказался сильнее его, и Тимоха частенько баловался героином. Зато он был рядом с Трофимом, был его соратником и даже претендовал на место самого короля улиц. После жизни на улице, полевых условий работы (Трофим ценил Тимоху именно за это) он знал весь бизнес изнутри. Тут помог и характер – Тимоха был человеком опытным, пробивным и хитрым. Наглость, опыт, бессердечие и хитрость импонировали Трофиму, поэтому он пригрел Тимоху у себя, закрывая глаза на тараканов в его башке.

Вершинин часто поглядывал на Тимофея в зеркало заднего вида, а Тимоха не спускал глаз с мажора. Чуйка Тимофея тоже работала отлично – Тимоха считал, что Леше доверять нельзя, о чем он и хотел поговорить с главарем. Вершинин знал, кто такой Тимоха… На борьбу с Витьком Ретинским, который вытаскивал Леху из наркотического ада, были посланы эти двое: Тимофей как мозговой центр и Влад как сильные и исполнительные руки. Тогда ничего путного у них не вышло. Символично, что именно эти люди сейчас ехали вместе с Лехой – он тайно подумывал сделать этим двоим хорошую подлянку. С Владом было просто – его можно было хорошо отмутузить целой компанией. А вот с Тимофеем посложнее – Тимоха чертовски догадливый и подозрительный, однако он больше всего печется о своих отношениях с Трофимом, поэтому можно было нанести удар как раз на этом поприще.

Тимофей был худеньким и хиленьким пацаном с множеством волос на голове (прическа у этого ярко выраженного брюнета напрочь отсутствовала – на голове у Тимы был полный кавардак) и загорелым телом. Тимоха был немного ниже Вершинина. Больше во внешности их ничего не объединяло, кроме выразительного взгляда у обоих: Тимофей славился своими узковатыми глазами светло-коричневого цвета, которые в момент напряжения, страха или ярости (так же, как и у Леши) становились не черными, а золотыми. Остальное у Тимохи было в пределах нормы: вытянутая, как прямоугольник, башка, загорелое квадратное лицо, складочки на щеках вместе со следами от ожогов и побоев, небритый подбородочек с парочкой черных волос, как на щетке, расположившихся на двух ровненьких бугорочках, нос средних размеров, пышные брови, небольшой лоб и мешки под глазами, отдаленно напоминающие синяки.

Вершининский «BMW 525-i» был европейской сборки, непредназначенной для некоторых отечественных дорог. Но что у нас ровная дорога, то для европейца бездорожье! Если же для этой машины городские асфальтированные дороги с ее низкой посадкой были нелегким испытанием, то нынешнее поселковое бездорожье – яма на яме, кочка на кочке, то песок, то щебень – стало пыткой для Лехиной машины. К такому она не привыкла, потеряв на первой поселковой неровности всякое сцепление с дорогой, на каждом метре цепляясь брюхом об проселок. При каждом таком касании, сопровождающимся характерным звуком, Вершинин вздрагивал и тихо матерился, стараясь ехать еще аккуратнее, жалея свою машину, которой сегодня и без того досталось. Такая аккуратность заставила низкую игрушечную машинку Вершинина плестись 5-8 км/ч по поселку, словно за рулем сидел чайник.

Минут через пять этот дорожный кошмар закончился, ибо они прибыли к месту назначения. Это был дом на углу двух улиц на самом краю поселка, выложенный светлым огнеупорным кирпичом. Двухэтажный домишко был компактным и неприметным. Жестяной забор вокруг дома заржавел и покосился; сорные деревья заполонили весь двор и огород; во дворе вовсю хозяйничала полевая трава, которую хорошенько утоптали. Шаги влево-вправо от тропинки делать было опасно, поскольку можно было наткнуться на что-нибудь неожиданное, покоящееся в острых сорняках и высокой траве. Стекла в деревянных рамах дома практически повсеместно были выбиты. Строение казалось заброшенным, но это было не так.

Домик был неизвестен разве что элитным клиентам Трофима, привыкшим кайфовать у себя дома или в других комфортных и подходящих для этого местах. Прочим наркошам он был знаком как один из городских притонов. Здесь частенько тусовалась всякая шваль, подсевшая на вредные и дешевые наркотики. Какая была цена у покупаемого ими товара, такое было и обращение с клиентами, которые нюхали и дымили, так сказать, не отходя от кассы. Также сюда часто захаживали Трофимовские гонцы, которые проверяли состояние притона, наличие в нем продавцов и покупателей, а также запасов искомого товара. Руководство картеля договорилось с правоохранительными органами, забывшими об этом месте (и о многих других) на определенный срок, который зависел от размера отката.