Шаровая молния

Вершинину уже было все равно. Его было не остановить.

Екатерина Викторовна отстранилась от него и стала отходить в конец класса, не понимая, что нашло на ее непутевого ученика – она восприняла его предложения покувыркаться как пошлую и неуместную шутку, но, к сожалению, ни о какой шутке не было и речи. Вершинин продолжал налегать на нее. Своей идеей поиметь математичку за оценку Леша просто загорелся, поэтому шел к ее реализации, словно танк. Екатерина Викторовна не знала, что делать и как этому воспрепятствовать – путей отхода практически не оставалось.

– Нет, Екатерина Викторовна, никого вы не позовете, потому что сами этого хотите, сами этого ждали. Всем своим видом это показываете, а я только рад оказать вам услугу. Все это взаимовыгодно, поэтому прекратите сопротивляться. Не бойтесь, я не кусаюсь.

Щедрова уперлась в стенку, а Вершинин прижался к ней. Сопротивляться было бессмысленно. Он, приоткрыв рот, словно вампир, жаждущий крови, тяжело дышал от вожделения. Щедрова ощущала его горячее дыхание. Леха внимательно оглядел манящую (в таком-то наряде) математичку и схватил ее за горло:

– Деваться некуда, Екатерина Викторовна!

– Леша, мальчик мой, – взмолилась Щедрова, надеясь, что все обойдется, – что с тобой, что ты делаешь?! Остановись!

– Я выполняю нашу договоренность. Делаю то, что люблю, чему природа научила. Все взаимно: вы хотите, и я хочу!

– Да как же ты смеешь?! Отпусти, – дергалась она – в его крепких объятиях сопротивляться было трудно.

Леша же спокойно говорил, не обращая внимания на то, что его нежные взоры и настойчивые прикосновения не совсем комфортны его партнерше:

– В этом деле можно все, поэтому хорош сопротивляться, иначе хуже будет. Я получу желаемое… при любом исходе! Больно не будет: я постараюсь быть с вами нежным… чутким. Не бойтесь меня. Вам нечего терять, а мне нечего стесняться, – шептал ей Вершинин, целуя ее, сдирая с нее колготки, как зверь, готовый совокупляться при любых условиях.

«Вот это сделка! Вот это я понимаю! И ведь убью двух зайцев: и трояк – неужели я так дешево стою – и дивная мечта семиклассника поиметь практиканточку», – думалось Вершинину.

– Никто ничего не узнает. А если кого-нибудь все-таки угораздит войти, то пусть присоединяется… либо завидует.

– А если я закричу? То всем твоим подлым планам конец, – всеми способами математичка пыталась сбить Леху с толку, но он привык не замечать желаний и прихотей остальных, думая только о себе.

– Кричите, – равнодушно говорил Вершинин, расстегивая свой ремень, сбрасывая рубашку и джинсы. – Мне так даже привычнее будет. Это обычная женская реакция… только кричать вы будете от наслаждения, которое я вам доставлю. Ну же, кричите – это меня заводит! Тем более такого (он сделал акцент на это слово) у вас точно никогда и ни с кем не было… и не будет, поэтому наслаждайтесь моментом. Согласитесь, это запретный плод – так и тянет его попробовать! – облизывался Вершинин, принявшись сдирать с Щедровой одежду.

– Какой же ты наглый, самовлюбленный подлец, Вершинин! Кто-нибудь… помогите, – неуверенно вырвалось у нее.

– Это мое достоинство! Я помогаю и вам, и себе. Вряд ли кто-то из-за оценок вообще захочет с вами спать! Так что замолчите и расслабьтесь. Не люблю, когда говорят под руку. Получайте удовольствие, – сказал он и перешел на шепот. – Мы ведь не хотим проблем?

– Боже! Что же это на меня нашло? – молвила Щедрова, устав сопротивляться. – Нет! Никогда и ни за что я этого не сделаю! Лучше ты, похотливый гад, вылетишь отсюда с треском! Только одного тебе и надо! – она вновь попыталась вырваться, но Алеша не готов был прерываться и не стал упускать добычу.

Когда училка соскочила, он больно схватил ее за руку, зажав между стенкой и своим телом:

– А вот и нет, дорогуша! Не смей! Так от меня еще никто не отказывался и впредь такой хуйни не будет, – ощетинился он. – Что же вы делаете? Я же весь к вашим услугам. Я всегда вас хотел, еще с вашего первого появления у нас… в седьмом классе, помните? Как же вы не прониклись ко мне? Как же так – вы не хотите самого клеевого парня в школе? Идите же ко мне, – шептал он. – Расслабьтесь!

Екатерина Викторовна повторила попытку отбиться, но Вершинин был раз в пять сильнее, поэтому не выпустил ее, приготовившись, как и было задумано, трахать математичку. Силы оставили Щедрову. Леша взял ее на руки, оперев об стену, и принялся покрывать поцелуями ее грудь и шею, постепенно опускаясь все ниже… Математичке оставалось только отворачиваться, зажмуривать глаза и терпеть все издевательства своего насильника. А Вершинин измывался над ней со всей присущей ему фантазией.

В первые минуты приставаний Екатерина Викторовна всеми силами старалась найти что-нибудь, чем можно было ударить Вершинина по башке и выбежать из кабинета, но вскоре она позабыла и об этом. Ее разум был затуманен: ее истязали и физически, и морально. После этого она уже не могла нормально жить, зная, кто и как над ней издевался… и где все это происходило. Не жить ей теперь спокойно и полноценно после того, что с ней сделали…