Шашлык из леопарда

— Да нет, Лен, я не обижусь. Просто в прошлый раз ты была кстати, а вот сегодня просто нужна… Но я потерплю.

Еще одна короткая пауза стала еще одним веским доказательством того, что Ленка — настоящая подруга:

— Слушай, ну ладно. Прямо сейчас приехать?

— Я на МКАДе, причем со стороны Ярославки. Так что успеешь поужинать… Нет, ну если Андрюха твой у двери ляжет…

— С пивом он ляжет, успокойся, — хохотнула Ленка. — Только рад будет — еще один выходной.

Только она отключилась от подружки, как в сотовом пространстве появился босс.

— Анна, знаешь, я тут прикинул и думаю. Я тут дам тебе усиление на несколько дней. Я имею в виду наружку на трассу. Пару, два человека. Пусть отработают режим его передвижений, чтобы тебе там все время не торчать.

"Да, это не Моссад", — хмыкнула она, но решила не поддевать босса… хотя как уж тут было не поддеть!

— Босс, пристегни мне эти затраты к бонусу… — Коротенькая такая пауза. — Я сейчас еду в Москву, и у меня на руках его визитка с мобильным и официальное приглашение на ужин.

Теперь пауза была за боссом, понятно какая.

— Да, Анна, тебе не у меня работать, — с приглушенно-завистливым восхищением констатировал он. — Знаешь где?.. — А эту паузу, чисто сценическую, выдержать уже не смог, не вытерпел: — В Моссаде, дорогая моя…

Глава 5. РАЗДЕЛКА ТУШКИ

Она знала все эти годы, что когда-нибудь все расскажет Ленке, раз уж вновь назначила — и не прогадала! — ее и только ее одну себе в подруги, когда вернулась в жизнь. Нашла ее и — двинулась ей навстречу на улице. Ленка остановилась и только сильно поджала губы — "и что дальше?"

"Здравствуй, Ленка! Это я — твоя блудная подружка-однокашница. Та самая… Прости!"

Обошлось без библейских, эпических коленопреклонений. Не сверхумная, но очень смышленая Ленка только вздохнула: "Ладно, Анька, жива и слава Богу, захочешь — расскажешь". Не прошло и десяти лет, как она захотела.

Прошлое, как и одиночество, тоже можно сравнить с собакой. Со сторожевым псом, которого на ночь спускают с цепи во двор. Иногда бывает, самой страшновато выйти во тьму, особенно когда он очень злой и его не слышно, где он там и что делает в эту минуту. Зато чем псина злее, тем выше гарантия того, что никого из чужих в дом ни за что, ни за какую колбасу не пропустит…

Два глотка коньяка ударили в голову и в руки-ноги так, что она рассыпала свои ночные мюсли по всей кухне и отказалась их собирать.

В нетрезвом виде к психотерапевту не ходят. Она резко взялась сварить себе еще крепкого кофе. Чувство хорошо исполненного долга убеждало ее, что сегодня спать вовсе необязательно, а главное правильно подготовить подружку.

Подружка объявилась как раз тогда, когда пена в турке начала подниматься — и она удовлетворенно отметила, что не упустила ее на плиту.

— Пирожные у тебя еще остались? Ну эти, — Ленка скинула туфли у порога так порывисто, будто решила выпрыгнуть из них прямо на пирожные.

Ну да, она из дому не к подружке летела, а к ним, сладеньким! Как вспомнила, что тут остались одинешеньки, так сразу все домашние заботы и муж — по боку.

Ленка ела сладости только у нее, объявив дом подруги "оффшором".

— Ты как? — поинтересовалась Ленка уже на кухне, стремительно, как по своему собственному дому, пройдя туда из прихожей по прямой и, чуть приглядевшись через плечо к Анне, тут же выдала второй категорический вопрос. — А мне?

— А тебе — только чуть-чуть, — кивнула она. — Считай, ты за рулем… А я, вообще, все. Я трезвею. Мне нужно тебе все рассказать.

Ленка снова пригляделась к ней, уже повернувшись вся. В ее взгляде мелькнула опаска, но тут же сменилась полным, бескрайним благодушием:

— Давай, давай. Давно пора… Сейчас я только окопаюсь.

Сначала около дивана было устроено удобное место для пирожных.

Потом Ленка привычно поскидала себя одёжку — джинсы, легкий свитерок, что был натянут на голое тело, — и завернулась в свой личный, всегда дожидавшийся ее у подруги халат.

Итальянский диван площадью в просторную лесную поляну, сорок… ну, чуть поменьше, подушек на все вкусы и размеры, кофе, бокальчик мягчайшего хересного бренди-коньячка из Испании… Тарелка с ягодными пирожными… Все! Можно было звонить Ленкиному Андрюхе и отправлять его на пивной октоберфест прямо сейчас, весной, загодя.

— Ты только совсем не расслабляйся, а то я тебя потеряю, — все-таки еще раз предупредила она Ленку, оперативно трезвея с каждым глотком кофе.

— У тебя тут, в твоем минимализме, микроб захочет потеряться — и не фига не потеряется, — жмурясь от удовольствия, огрызнулась подружка. — Ну, чего там? Я — вся внимание.

Ленка развалилась на диване, как турецкий бей. Устроилась в углу, обложилась подушками, вытянула ноги…

Плановая исповедь была подготовлена давно, редактировалась косметически, имея изначально четкое оглавление и содержание по пунктам. Обезболивающее, наркотическое вступление, а дальше разрез и — хирургическое вмешательство.