Шашлык из ворон

— И этот интим ты собираешься тащить на службу! — схватилась жена за голову. — А если кто-нибудь прочитает? Немедленно вырви листок!

Пришлось вырвать.

Второго января на работе я решил начать фиксацию с моего друга Капотова. Понаблюдав за ним, я сделал запись:

«Капотов смотрит в окно. Минуту смотрит. Две. Десять. Прошло полчаса, а Капотов все смотрит в окно…»

Подойдя к окну, я увидел толпу перед магазином «Вино». На нее-то и глазел Капотов.

«За окном, — продолжил я, — Капотов разглядывает толпу, ждущую одиннадцати часов».

Когда стрелка перевалила за одиннадцать, я записал:

«Магазин открыли. Капотов нервно ерзает на стуле».

В обеденный перерыв я прихватил блокнот в столовую. Как всегда, обедал вместе с Капотовым.

— Что ты уставился на меня? — спросил Капотов, когда мы сели за стол. — Не видел, как я суп ем?

— Видел, но никогда не писал про это, — ответил я, показав на блокнот.

Капотов поперхнулся супом и открыл мой блокнот. Пробежав глазами написанное, он набычился.

— Не знал я, что ты шпионишь за мной, — тихо сказал он. — Хорош дружок! Подсчитал, сколько времени я смотрел в окно! И на что смотрел, определил! Только ты сначала докажи, что мне опохмелиться захотелось! Пимен какой нашелся!

Вырвал я еще один листок. Не терять же друга! А третьего января схитрил: блокнот оставил дома, объектом наблюдения избрал чертежницу Ниночку, а заполнял страничку вечером.

Четвертого января просыпаюсь, в душе нетерпение — так и хочется бежать на работу для очередных наблюдений. Вот она, оказывается, какова страсть к отображению действительности, к бумагомаранию! Сажусь завтракать, а жена говорит:

— Завтрака нет. Пускай Ниночка накормит тебя — ты с такой любовью отзываешься о ней!

И, держа в руках мой блокнот, с выражением цитирует:

«Ниночка, наша чертежница, поднесла к губам помаду и, заметив, что я наблюдаю за ней, озорно улыбнулась».

— Так вот, — сказала жена, — или я, или этот дурацкий блокнот!

Я вырвал и третий листок и, поднеся его к газовой горелке, спалил на огне свою, бесспорно, самую художественную запись.

Блокнот я вернул приятелю, чтобы он подарил его по назначению — тому, кто занимается металлопоставками.

ЧЕЛОВЕК В ШЛЕПАНЦАХ, ИЛИ ПОЖИРАТЕЛЬ ОГУРЦОВ

Вот идет человек. Не лауреат, не медалист ВДНХ, не победитель социалистического соревнования, не кандидат каких-нибудь наук, не руководитель солидного учреждения, а просто человек. Нет, возможно, и даже наверняка он что-нибудь эдакое собой представляет, имеет либо медали, либо звание, либо степень, либо пока еще ничем не отмечен, но как высококвалифицированный специалист пользуется уважением товарищей по работе, что, согласитесь, тоже недурно.

Но на улице человек оторван от своего коллектива. И в некотором смысле беззащитен. На улице жара, человек одет в рубашку с коротким рукавом, в руках у него авоська с огурцами и зеленью для засолки: укропом и листочком хрена. Вид малоофициальный, не располагающий к почтительному отношению. Таких-то с огурцами летом у любого рынка столько, что в глазах от огурцов рябит. И, кстати, у многих и огурцы попупыристее и зелень побогаче — компонентов поболе.

Так вот, несет человек свои огурцы и не подозревает даже, что вид у него с этими дурацкими огурцами в глазах кой-кого крайне безответственный, неделовой какой-то. Ну в глазах-то ему подобных граждан, неофициально дефилирующих там и сям, он вполне нормальный прохожий. Не вызывающий возмущения, несмотря на авоську с огурцами.

Но на улицах попадаются не только граждане как таковые. Кое-кто не таскается по улицам с огурцами, а находится здесь при исполнении. Кое-кто, пока человек с авоськой наведался на рынок, вырыл в рекордно короткий срок перед его домом огромную траншею. В которую обладатель огурцов и свалился, рассеяв огурцы по дну траншеи.

К счастью, обошлось без травм. Но где это видано, чтобы в наш просвещенный век граждан отлавливали, как в свое время мамонтов. Да еще насмехались над ними.

— Не успеешь яму выкопать, как некоторые предприимчивые люди уже собирают в ней урожай огурцов, — гоготали экскаваторщик и прораб, руководивший земляными работами.

Человек с огурцами позволил себе выразить неудовольствие. В том духе, что неплохо бы траншею оградить, а для связи жителей дома с внешним миром перекинуть через нее мостик. Кроме того, он пообещал пожаловаться на прораба.

— Ответное слово прораба можно выделить рамкой. А можно не выделять — все равно оно незабываемо.

— Значит, так, Федя, записывай. Число пятое. Десять часов утра. Неизвестный субъект в пьяном виде скакал козлом через траншею, жуя укроп и хреновый лист и мешая проведению земельных работ. Он же кусал ковш экскаватора, пытаясь нанести урон народному имуществу. На замечание экскаваторщика ответил нецензурной бранью.

— Но это же поклеп! — съежился от такого нахальства человек с огурцами.