Шатаут

Скорее, волнительно. Сегодня на занятии я предложила рассмотреть свою работу. Каждый должен сделать это минимум дважды за семестр, так что я подумала, что стоит смириться. Когда первая волна страха отступила, все оказалось не так уж и ужасно. Одногруппники не судили строго, и я даже получила несколько полезных советов.

– Я нервничала, – признаю я. – Но все же рада, что сделала это. Удивительно, насколько сильно мне нравится этот предмет.

– Мне тоже. Хотя на следующей неделе все может измениться. Согласно плану, в честь Дня святого Валентина мы будем изучать поэмы о любви, – Хлои корчит рожицу. – С таким же успехом могли бы и сказки почитать.

– Ты не веришь в любовь?

– Не больше, чем в пасхальных кроликов, – фыркает она. – Идея неплоха. Уверена, она подходит для других людей. Но для меня? Нет, я умываю руки. Между работой и учебой на любовь и свидания у меня времени нет. Совсем.

– Звучишь как Тайлер, – пошутила я. – Мой сосед.

На задворках разума снова оживает беспокойство. Почему же Тайлер мне не ответил? Я могу принять тот факт, что он пытается меня отшить, но все же предпочла бы знать наверняка. Вообще-то, это ложь. Огромная ложь. Я буду раздавлена, если он отвергнет меня.

Когда официантка принимает наши заказы на напитки, мы с Хлои договариваемся разделить на двоих кучу закусок вместо того, чтобы выбирать блюда. Я люблю поступать так, когда хожу в ресторан. Эту схему мне показал брат, у которого вместо желудка черная дыра. В каком-то смысле это кажется веселым – словно ты маленький ребенок, который нарушает правила, избегая нормального приема пищи.

Мы останавливаемся на соусе из шпината и артишоков, куриных крылышках «Буффало», слайдерах из тушеной свинины и креветках с чили и чесноком. А позже, если у нас еще останется место, планируем разделить брауни с белым шоколадом. Хорошо, что мы выбрали место встречи заранее. Я прошлась по меню, которое нашла в интернете, и не впала в ступор, как бывает всякий раз, когда приходится делать выбор.

Хлои, поставив на стол диетическую колу, ловит мой взгляд.

– Пока не забыла, я хотела рассказать тебе о конкурсе писателей, который проводит журнал Revolve. В нем несколько категорий, а главный приз – пять тысяч долларов или около того. Победители будут включены в их ежегодную антологию. Максин числилась в ней множество раз.

– Максин, конечно, сделала много чего выдающегося. Ты обираешься участвовать?

– Нет, глупышка. Я говорила о тебе.

– Обо мне? Очень мило с твоей стороны, но вряд ли у меня есть шанс.

Хотя мою успеваемость в школе нельзя было назвать плохой, я никогда не была образцовой ученицей: не получала «отлично», мое фото не вешали на доску почета, и я определенно не выигрывала в конкурсах. Награды предназначены для организованных, подготовленных и, самое главное, собранных людей. Другими словами, не таких, как я.

Хлои наклоняет голову, сверля меня растерянным взглядом.

– Почему нет? Ты же говорила, что давно пишешь. Другое дело, если бы ты была новичком.

– Я новичок в достойном письме, – уточняю я, впиваясь зубами в острую креветку.

– В поэзии не существует таких понятий, как «хорошо» и «плохо». Помнишь, что Максин сегодня сказала? «Поэзия считается хорошей, если пробуждает в вас чувства». Твое стихотворение точно что-то пробудило, и не только во мне.

Внутри зарождается настороженная надежда. Хлои, похоже, верит в то, что говорит, но это еще не делает ее слова правдой. Возможно, она просто старается меня поддержать.

– Спасибо, Хлои. Я посмотрю требования журнала.

Пусть я и не могу представить, что мое стихотворение примут, с ее стороны было довольно мило подумать обо мне.

Мы быстро расправляемся с блюдами и в конце концов добираемся до брауни с белым шоколадом, ванильным мороженым, взбитыми сливками и шоколадным соусом. Это явно лишнее лакомство, но я поглощаю свою половину без малейшего сожаления.

Когда официантка приносит счет, я кладу в черную кожаную папку свою банковскую карту.

– Я угощаю.

– Что? – протестует Хлои. – Нет, в этом нет необходимости.

– Ты подвезла меня, так что я оплачу обед. Не волнуйся об этом.

По нашему разговору я поняла, что она не слишком богата, поэтому и работает полный день, по возможности посещая пары.

Хлои уже открывает рот, чтобы возразить, но закрывает его, так ничего и не сказав.

– Ладно, но только если ты можешь себе это позволить. Спасибо, – она бросает взгляд поверх моего плеча. – Вообще-то, перед уходом я хотела бы заглянуть в уборную. Скоро вернусь.

Как только она скрывается из виду, я проверяю телефон. Моя надежда разбивается вдребезги, когда я нахожу только несколько сообщений от Эбби.

Рядом раздаются глухие шаги, кто-то приближается к столику. Я вскидываю голову, ожидая увидеть Хлои, но мое сердце замирает, когда я встречаюсь взглядом с самим Аидом.

Его крепкую грудь облегает черный джемпер, длинные рукава которого наполовину закатаны, открывая покрытые татуировками предплечья. Идеально сидящие джинсы подчеркивает сильные бедра хоккеиста. А часы с кожаным ремешком каким-то образом делают образ в десять раз сексуальнее.

Он выглядит раздражающе совершенно.