Шато д'Иф и другие повести

Те из детей моря, что покрупнее, собирались главным образом на поверхности. Среди них встречались две разновидности. Типичный индивидуум, тонкий и гибкий, с узким ороговевшим черепом, одним гребнем и выпуклыми глазами, отличался непостоянным темпераментом и склонностью к недостойным склокам и внезапным молниеносным дракам, которые заканчивались, как только начинались. Самцы и самки этой породы выглядели по-разному; самок было примерно в два раза меньше, чем самцов.

Другая порода детей моря – с двумя гребнями на головах – составляла значительное меньшинство. У этих тяжелых и крупных особей черепа были шире, а глаза не так выпучивались, причем они вели себя гораздо спокойнее. Половые различия среди них были не столь очевидны; они с неодобрением относились к легкомысленным выходкам меньших собратьев.

Эрн отождествлял себя со второй группой, хотя его гребни еще не вполне сформировались и, помимо всего прочего, он был еще шире и толще других. Его сексуальное развитие тоже задерживалось, но, судя по всему, он был мужского пола.

Старшие дети моря, как с одним, так и с двумя гребнями, в какой-то степени владели речевыми навыками и передавали другим эти знания, полученные неизвестно откуда и когда. В свое время Эрн научился говорить и проводил долгие часы, обсуждая с соплеменниками события морского мелководья. Стена грозовых туч, непрерывно рассекаемая ослепительными молниями, постоянно их интересовала, но основное внимание дети моря уделяли болоту и пологой возвышенности за болотом, где, в конце концов, им суждено было жить среди «двуногих», о чем свидетельствовала устная традиция, унаследованная из поколения в поколение.

Иногда им удавалось замечать прямоходящих двуногих, прощупывавших прибрежные грязевые отмели в поисках плоскорыбицы или бредущих среди тростников по своим таинственным делам. В таких случаях дети моря, движимые каким-то непонятным чувством, сразу погружались под воду – все, кроме самых дерзких «одногребневых» особей; но и те едва высовывали голову над водой, наблюдая, как зачарованные, за деятельностью двуногих.

Дети моря оживленно обсуждали каждое появление двуногих. Те, что с одним гребнем, утверждали, что все дети моря станут двуногими и будут ходить по суше, рассматривая такую перспективу как состояние счастья и блаженства. «Двухгребневые» индивидуумы придерживались более скептического взгляда на вещи, хотя соглашались с тем, что дети моря, вероятно, смогут выйти на берег – в конце концов, такова была традиция – но спрашивали: что будет после этого? Традиция умалчивала о дальнейших возможностях – о них можно было только строить догадки.

В конце концов Эрну удалось увидеть двуногих вблизи. Рыская по дну в поисках ракообразных, он услышал громкие ритмичные всплески, взглянул наверх и заметил три продолговатых силуэта. Великолепные существа! Они плыли изящно, но энергично; даже придонное чудище, наверное, опасалось с ними встретиться! Эрн последовал за ними на почтительном расстоянии, подумывая о том, чтобы приблизиться и познакомиться с ними. «Было бы приятно, – говорил он себе, – поговорить с ними, узнать что-нибудь об их жизни на берегу… Двуногие задержались, чтобы посмотреть на стайку игривых детей моря, указывая то на одного, то на другого, а мальки замерли, с удивлением глядя на двуногих. И тут произошло нечто шокирующее. Крупнейшим из двухгребневых детей моря был Зим Нарицатель; он давал имена сородичам – такова была его прерогатива. Не заметив двуногих, Зим случайно попался им на глаза. Двуногие стали указывать на него, разразились резкими гортанными криками и сразу нырнули. Ошеломленный Зим сначала замер, потом бросился наутек. Двуногие преследовали его, заставляя бросаться то в одну, то в другую сторону – его очевидно хотели поймать. Обезумев от страха, Зим уплыл далеко от берега – туда, где мелководье заканчивалось подводным обрывом в бездну; течение подхватило его и унесло далеко в открытое море, к штормовой завесе.

Обменявшись гневными восклицаниями, преследователи поспешили к берегу, поднимая брызги быстрыми движениями рук и ног.