Шато д'Иф и другие повести

Теперь Эрном занялась третья пара двухгребневых должностных лиц – выше рангом, чем стражники, но не столь роскошно одетых по сравнению с наставниками – «педагог обета Ослепительных Молний» и «педагог обета Холодной Тьмы». Эрна вымыли и натерли растительным маслом – при этом рубцы у него на черепе снова подвергли недоуменному осмотру. Эрн начинал подозревать, что одногребневые из прибрежной деревни устроили какой-то подвох – подделали два параллельных гребня у него на голове, чтобы продать его двухгребневым жрецам из поселка – и что, в конце концов, он являлся необычным представителем одногребневой разновидности. В самом деле, его половые органы напоминали скорее органы одногребневых, а не двуполые или, возможно, атрофированные органы двухгребневых. Подозрения такого рода встревожили его пуще прежнего, и он почувствовал облегчение, когда педагоги принесли ему покрывавшую череп шапочку, сделанную наполовину из серебристых чешуек и наполовину из блестящих черных волокон птичьей шерсти, а также свободную длиннополую мантию, перевязанную в поясе ремнем и скрывавшую половые органы.

Так же, как ко всем аспектам и проявлениям деятельности обитателей поселка двухгребневых, к шапочке относились особые правила ее использования: «Учение требует, чтобы в отсутствие торжественных церемоний ты стоял так, чтобы черная половина шапочки была обращена к Ночи, а серебряная – к Хаосу. Если будет совершаться какой-либо обряд, или если возникнут неожиданные обстоятельства, шапочку следует повернуть в противоположное положение».

Таково было простейшее, самое необременительное из правил этикета.

Педагоги подвергли критике многие характеристики поведения Эрна.

«Ты несколько грубее и неповоротливее обычного курсанта, – заметил педагог обета Ослепительных Молний. – Ранение головы повлияло на твое состояние».

«Тебе надлежит многому научиться, – прибавил педагог обета Холодной Тьмы. – Считай, что до сих пор ты еще ничего не узнал и не понял».

Под опекой педагогов обучалась еще дюжина молодых двухгребневых рекрутов, в том числе четверо знакомых Эрну сверстников. Но уроки давали каждому из них индивидуально, в связи с чем Эрн редко встречался с другими курсантами. Эрн прилежно занимался и накапливал знания с быстротой, заслужившей ворчливое одобрение опекунов. Когда педагоги решили, что он достаточно хорошо усвоил практические основы, ему стали внушать космологические и религиозные истины.

«Мы живем на Узкой Земле, – объявил педагог обета Ослепительных Молний. – Она простирается бесконечно! Почему мы можем судить об этом с такой уверенностью? Потому что мы знаем, что противоположные божественные принципы Шторма-Громовержца и Ледяной Тьмы бесконечны. Поэтому и Узкая Земля, область противостояния этих принципов, тоже бесконечна».

Эрн осмелился спросить: «Что существует за штормовой стеной?»

«Бессмысленный вопрос – „за стеной“ ничего не может быть. Грозовой Хаос ослепляет молниями Ледяную Тьму. Шторм олицетворяет мужское начало. Тьма олицетворяет женское начало. Тьма поглощает бушующий огонь Хаоса и успокаивает его. Мы, двухгребневые, причащаемся к каждому из двух начал и обретаем равновесие, обеспечивающее наше превосходство».

Эрн затронул щекотливую тему: «Двухгребневые самки не откладывают яйца?»

«Двухгребневые не бывают ни самками, ни самцами! Нас производит на свет божественное вмешательство двух противоположных принципов, когда в кладке одногребневой самки соприкасаются два яйца. В кладке всегда чередуются яйца мужского и женского пола; поэтому в результате слияния возникает сдвоенный индивидуум, бесполый и бесстрастный, о чем свидетельствует пара его черепных гребней. Одногребневые самцы и самки неполноценны, ими постоянно движет стремление к совокуплению. Только слияние двух яиц производит на свет истинных двухгребневых».

Эрн не мог не заметить, что расспросы такого рода раздражали педагогов, и воздерживался от дальнейших проявлений любопытства, не желая привлекать внимание к его собственным необычным свойствам. За время обучения он существенно увеличился в размерах. На коже его черепа выросли щетинистые хохлы, служившие признаком зрелости; его половые органы также очевидно развились. К счастью, он мог скрывать и то, и другое под шапочкой и под мантией. Он чем-то отличался от других двухгребневых – и, если бы педагоги обнаружили этот факт, это по меньшей мере огорчило бы их и привело бы их в замешательство.

Эрна беспокоили и другие вещи: а именно побуждения, которые он испытывал при виде одной из одногребневых рабынь. Такие наклонности считались низменными! Двухгребневому не подобало так себя вести! Педагоги ужаснулись бы, узнав о подспудных желаниях Эрна. Но если он не был двухгребневым – кем он был?