Щегол

Ксандра уже порядком увлеклась горем и гостями, так что Борис смог пробраться к ней в комнату и позвонить оттуда – мы с Борисом там ни разу не были, спальню она постоянно запирала. Минут через десять он слетел вниз по лестнице.

– Котку говорит, чтоб я оставался, – сообщил он, нырнув на пол рядом со мной, – велела передать, что ей очень жаль.

– Ого, – ответил я, чуть не расплакавшись, и принялся тереть лицо руками, чтоб он не заметил, как я удивился и расчувствовался.

– Ну, она же знает, каково это. Ее отец тоже умер.

– Правда?

– Да, несколько лет назад. И тоже разбился на машине. Они, правда, не особо были близки…

– Кто умер? – спросила Джанет, нависнув над нами всклокоченной тенью в шелковой блузке, от которой несло коноплей и косметикой. – Еще кто-то умер?

– Нет, – сухо сказал я.

Джанет мне не нравилась – это была та самая овца, которая вызвалась присматривать за Поппером, а потом насыпала ему кормушку и оставила его взаперти одного.

– Да я не тебя спрашиваю, а его, – сказала она, сделав шаг назад и нацелив мутный взгляд на Бориса. – Кто-то умер? Кто-то из твоих близких?

– Да, кое-кто умер, да.

Она моргнула.

– А ты откуда?

– А что?

– У тебя такой голос странный. Типа как у британцев – а, не. Типа как смесь Британии с Трансильванией.

Борис хохотнул:

– С Трансильванией? – спросил он, оскалив клыки. – Хочешь, укушу?

– Забавные вы ребята, – промямлила она, похлопала Бориса по макушке своим бокалом с вином и побрела прощаться с Лизой и Стюартом, которые как раз собрались уходить.

Ксандра, похоже, съела таблетку. (– А, может, и не одну, – шепнул мне на ухо Борис.) И по всем признакам уже отключалась. Борис – да, говенно было с моей стороны так поступать, но я просто не мог себя заставить – забрал ее сигарету, затушил ее, а потом помог Кортни затащить ее по лестнице в спальню, где Ксандра, оставив дверь открытой, рухнула на неразобранную кровать лицом вниз.

Я стоял в дверях, пока Борис с Кортни стаскивали с нее туфли – интересно было в кои-то веки оказаться в комнате, которую они с отцом вечно запирали. Грязные чашки и забитые пепельницы, стопки журналов “Гламур”, пышное зеленое покрывало на кровати, ноутбук, которым мне нельзя было пользоваться, велотренажер – кто бы мог подумать, что у них тут и велотренажер найдется. Туфли они сняли, но дальше решили ее не раздевать.

– Может, мне заночевать у вас? – тихонько спросила Кортни Бориса.

Борис беззастенчиво зевнул и потянулся. Рубашка у него задралась, а джинсы сползли так низко, что видно было, трусов на нем нет.

– Любезно с твоей стороны, – сказал он. – Но она, похоже, в полной отключке.

– Да мне нетрудно.

Может, я, конечно, накурился – а я накурился, – но она так вплотную к нему подошла, будто хотела с ним замутить или типа того, и это было адски смешно.

Я, должно быть, издал какой-то всхрап или смешок, потому что Кортни обернулась и засекла, как я комично жестикулирую Борису, тычу большим пальцем в дверь – пусть валит отсюда!

– Ты в порядке? – холодно осведомилась она, оглядев меня с ног до головы. Борис тоже ржал, но когда она снова к нему повернулась, успел взять себя в руки, скроил томное, озабоченное лицо, от чего мне сделалось только смешнее.

19

Когда все разъехались, Ксандра была в глубокой отключке – спала так крепко, что Борису пришлось вытащить из ее сумочки карманное зеркальце (сумочку мы перетрясли в поисках таблеток и налички) и подержать его у нее под носом, чтоб проверить – дышит ли. В кошельке у нее было двести двадцать девять долларов, и я взял их безо всяких угрызений совести, потому что ей остались кредитки и необналиченный чек на две тысячи двадцать пять долларов.

– Так и знал, что она не Ксандра, – сказал я, бросив Борису ее права: апельсиновое лицо, другая, пышная прическа, имя – Сандра Джей Террелл, без ограничений. – Интересно, это от чего ключи?

Борис, будто старомодный киношный врач, сидел на кровати и, держа пальцы у нее на пульсе, поднес зеркальце к свету.

– Da, da, – пробормотал он и потом добавил что-то еще, чего я не понял.

– А?

– Она в отрубе.

Он потыкал ей пальцем в плечо, а потом перегнулся через нее и заглянул в ящик тумбочки, где я торопливо разгребал разный мусор: мелочь, фишки, блески для губ, картонки под пиво, накладные ресницы, средство для снятия лака, потрепанные книжки в мягких обложках (“Как избавиться от комплекса неполноценности”), пробники духов, старые кассеты, лет на десять просроченные страховые карточки и целая куча промо-спичек из адвокатской конторы в Рино с надписью: “ОКАЗЫВАЕМ УСЛУГИ ПО ДЕЛАМ О НАРКОТИКАХ (ВСЕ ВИДЫ) И ВОЖДЕНИИ В НЕТРЕЗВОМ ВИДЕ”.

– Так, это я заберу, – сказал Борис и сунул в карман ленту презервативов. – А это что? – Он вытащил на первый взгляд самую обычную банку из-под колы, но когда он ее потряс, в ней что-то громыхнуло. – Ха! – сказал он, перебросив банку мне.

– Молодец!

Я открутил крышку – банка оказалась ненастоящей – и высыпал все ее содержимое на тумбочку.