Щегол

— Потому что нам подфартило! — Он вскинул руки. — Такой шанс раз в жизни дается! Такая возможность! Что бы они нам сделали? Их двое — нас четверо. Надо было головой думать и вообще нас не пускать. Ну да, я знаю, всего сорок штук, но с чего бы мне им даже один цент отдавать, если можно этого и не делать? Платить за то, что они у меня же и украли? — фыркнул Борис. — Видел, какое у него лицо было? У бабайки из склепа? Когда Вишня его огрел по кумполу?

— А знаешь, чего он разнылся-то, старый козлина? — торжествующе сообщил мне Виктор. — Он евро хотел! «Это чееее, доллары? — забрюзжал он, передразнивая деда. — Вы мне доллары предлагаете?»

— Жалеет, небось, теперь, что не взял эти доллары.

— Жалеет, что вообще пасть раскрыл.

— Хотел бы я послушать, как он Саше звонить будет.

— Знать бы, кто был тот третий. Тот, кто их прокинул. Я б ему выпивкой проставился.

— Интересно, где он?

— Дома, в душе намывается.

— Библию читает!

— Смотрит по телику «Рождественскую историю»!

— Да просто адрес перепутал и ждет где-то в другом месте!

— Я… — горло у меня так сжималось, что я постоянно сглатывал, когда говорил. — А тот мальчишка?

— А? — Пошел дождь, тоненькие струйки шуршали по лобовому стеклу. Черные, блестящие улицы.

— Какой мальчишка?

— Ну, мальчик. Девочка. Поваренок. Кто-то в общем.

— Чего? — Вишня обернулся — угар еще не сошел, дышит тяжело. — Я никого не видел.

— И я не видел.

— А я видел.

— И что за девочка?

— Молоденькая. — У меня перед глазами до сих пор стояло юное, призрачное личико, полуоткрытый рот. — Белый халат. На японку похожа.

— Правда? — с любопытством спросил Борис. — Ты их по лицам различаешь? Понимаешь, откуда они? Из Японии, Китая или Вьетнама?

— Ну, как следует я не разглядел. Азиат.

— Так мальчик или девочка?

— Мне кажется, у них на кухне только девочки работают, — сказал Юрий. — Макробиотика ведь. Бурый рис и все такое.

— Я… — Вот теперь я уже сам запутался.

— Ну, — Вишня провел рукой по волосам, остриженным в плотный ежик, — мальчик, девочка, а молодец, что она смылась, потому что я, знаете, что еще там нашел? Пятисотый «моссберг» с отпиленным дулом.

Хохот, присвистывание.

— Твою ж мать.

— Где он был? Гроздан ведь не?..

— Нет. В… — он поводил рукой в воздухе, обрисовывая петлю, — как это называется? Висел под столом, в какой-то тряпке. Я на пол опустился, только тогда его и заметил. Поднимаю голову — оп-па. Висит прямо у меня над головой.

— Но ты ж его там не оставил?

— Нет! Я б с радостью его забрал, только он такой здоровый, а у меня и так уже все руки были заняты. Я его развинтил, вытащил предохранитель и выкинул его на улицу. И кстати, — он вытащил из кармана серебряный тупоносый пистолетик и протянул его Борису, — еще вот что!

Борис поднес его к свету, стал разглядывать.

— Симпатичный карманный «смит-вессон». У него под клешами кобура была спрятана, на лодыжке. Но, к сожалению, двигался он вяловато.

— Наручники. — Юрий чуть наклонил ко мне голову. — Витя все продумывает.

— Короче, — Вишня вытер пот с широкого лба, — они маленькие, легкие, удобно при себе держать, много раз меня выручали, если стрелять надо было. Я особо не люблю никого ранить без надобности.

Средневековый город: кривые улочки, свисают с мостков огоньки, отражаются в присыпанных дождиком каналах, расплываются под легкой изморосью. Бесконечные безымянные магазины, переливающиеся витрины, белье и пояса с подвязками, кухонные приборы разложены, будто хирургические инструменты, повсюду — непонятные слова, Snel bestellen, Retro-stijl, Showgirl-Sexboetiek[73].

— С черного хода дверь была открыта, — сказал Вишня, выпутываясь из спортивной куртки, прикладываясь к бутылке водки, которую Ширли Т вытащил из-под переднего сиденья, руки у него слегка тряслись, а лицо — и сильнее всего нос, как у олененка Рудольфа — пылало ясной, горячечной краснотой. — Наверное, для него открыли — для третьего, чтоб он сзади зашел. Я закрыл дверь, запер то есть, велел Гроздану закрыть ее и запереть, приставил пушку ему к голове, он пускал сопли, хныкал как маленький…

— «Моссберг» этот, — сказал мне Борис, взяв бутылку, которую ему передали с переднего сиденья. — Это очень плохо, очень нехорошо было. Если ствол отпилен — пули отсюда до Гамбурга полетят. Даже, блядь, если ни в кого не целиться, все равно кругом каждый второй поляжет.

— А неплохо придумано, да? — философски заметил Виктор-Вишня. — Сказать, значит, что третий их человек задерживается. «Подождите-ка, пять минут!» «Простите, заминочка вышла…» «Он сейчас будет, щас-щас». А этот третий, значит, уже сидит себе в подсобке с ружьем. Нормально подстраховались, если такая у них была задумка…

— Может, так оно и было. С чего бы им тогда там ружье прятать?

— Похоже, мы чудом не вляпались, вот что я вам скажу…

— Там подъезжала тачка, остановилась у входа, мы с Ширли напугались, — сказал Юрий, — вы там все еще были, выходят двое парней, мы думаем — ну все, мы в говне по уши, но нет, просто два француза каких-то ресторан искали…