Щелкни пальцем только раз

– Да говорили, что молодая Чарингтон убила своего ребенка, а потом покончила с собой. А мать якобы чуть не сошла с ума, и родственники были вынуждены поместить ее в заведение, в дом для таких полусумасшедших.

И снова Таппенс охватили сомнения, и голова пошла кругом. Ей показалось, что она покачнулась на стуле. А что, если миссис Ланкастер и есть миссис Чарингтон? От того, что случилось с дочерью, она слегка помешалась, и ее под другой фамилией поместили в заведение? Между тем миссис Копли не умолкала:

– Сама я никогда не верила подобным россказням, ни единому слову. Эта бэдкоковская горничная способна сочинить невесть что. Нам было не до сплетен и разных выдумок, когда одно время вся наша округа пребывала в панике от того, что тут происходило вполне реально.

– Да что вы? Что же могло вас так напугать? – удивилась Таппенс, гадая, что же потревожило покой тихого Сэттон-Чанселора.

– Тогда об этом писали во всех газетах. Дайте-ка вспомнить, было это лет двадцать тому назад. Не может быть, чтобы вы не читали. Убийства детей. Сначала девочка десяти лет. Не вернулась однажды из школы домой. Искали ее всей округой. И нашли в Дингли-Копсе. Она была задушена. Как вспомнишь, так просто в дрожь бросает. Это был первый случай, а через три недели – еще один. Но уже по другую сторону от Маркет-Бейзинга. Однако в нашей же округе, заметьте. Человек с машиной вполне мог это сделать. А потом еще и еще. Пройдет месяц-другой – и вот вам, снова то же самое. Одно убийство произошло совсем рядом с нами, всего в каких-нибудь двух милях.

– Разве полиция... неужели так и не узнали, кто это сделал?

– Уж как они старались! – воскликнула миссис Копли. – Очень скоро задержали одного человека. Он жил по другую сторону от Маркет– Бейзинга. Сказал, что помогает им в поисках. Это ведь часто так бывает. Они воображали, что им удалось его поймать. Схватили сначала одного, потом другого, однако каждый раз через сутки им приходилось отпускать задержанного. Выяснялось, что один не мог этого сделать, у другого было алиби, третий вообще в это время находился совсем в другом месте.

– Ты не знаешь, Лиз, – перебил ее мистер Копли. – Вполне возможно, что им было известно, кто это сделал. Я так думаю, что они это знали. Я слышал, что так частенько бывает. Полиция знает, чьих рук дело, но у нее нет доказательств.

– Известное дело, любая мать или жена, а то и отец выгораживают подозреваемого. И полиция ничего не может сделать, даже если думает, что он убийца. Мать, к примеру, говорит: «В тот вечер мой мальчик был здесь, он у нас обедал». Или подружка утверждает, что ходила с ним в кино или вообще он весь этот день провел у нее; или отец свидетельствует, что они с сыном были в это время в поле, что-то там делали. Полицейские, может быть, и знают, что папаша, мамаша или там возлюбленная лгут, но, если не явится другой свидетель и не скажет, что видел этого человека совсем в другом месте, они ничего не могут сделать. Это было ужасное время. Все мы были как на иголках. Как только, бывало, узнаем, что пропал еще один ребенок, так сразу организуем поисковую партию.

– Да, да, – подтвердил мистер Копли.

– Совершенно верно. Соберемся, бывало, и отправляемся на поиски. Иногда сразу же находили, а иногда приходилось искать неделями. Иногда ребенок оказывался совсем рядом с домом, в месте, которое мы вроде бы обыскали. Я думаю, это было дело рук маньяка. Просто ужасно, – продолжала миссис Копли, исполненная справедливого негодования, – ужасно, что на свете живут такие люди. Таких, как они, надо убивать. Просто душить, и все тут. Я бы сделала это своими руками, если бы мне дали такую возможность. Человек нападает на детей и убивает их, а его сажают в сумасшедший дом, где он живет припеваючи, в тепле и в холе. А потом рано или поздно его снова выпускают, считая, что он выздоровел, и отправляют домой. Так, например, случилось однажды в Норфолке. Там у меня сестра живет, она мне рассказывала. Такой вот тип вернулся домой, а на следующий же день снова кого-то убил. Сами они сумасшедшие, эти доктора, если говорят, что человек выздоровел, когда на самом деле он все равно не в себе.

– И вы совсем не знаете, кто это мог быть? – спросила Таппенс. – Как вы считаете, это не мог быть чужой человек, не здешний?

– Мы его, может быть, и не знали, но, несомненно, это был кто-то, кто жил – ну конечно же! – не дальше чем милях в двадцати отсюда. А может быть, и в самой нашей деревне.

– Ты всегда так и думала, Лиз.

– Ужасно, когда постоянно живешь как на иголках, – сказала миссис Копли. – Все время боишься, потому, верно, и кажется, что он живет где-то по соседству с тобой. Я все время всматривалась в своих соседей. И ты тоже, Джордж. Посмотришь, бывало, на человека и говоришь себе: не иначе как это он, какой-то он в последнее время странный. Так и жили.

– Я не думаю, чтобы у этого человека были какие-нибудь странности, – заметила Таппенс. – Скорее всего, он выглядел обыкновенно, так же, как и все остальные.