Щемящей красоты последняя печаль

Я боюсь не успеть, не допеть,
Я боюсь не увидеть так много!
Но зато не дано мне скорбеть
У черты рокового порога.
Но зато я могу, не таясь,
Говорить то, что думаю. Боже,
Как о многом я раньше пеклась,
А теперь лишь живу и итожу.
А теперь лишь живу и дышу
В этой капле волшебного мира…
Ничего для себя не прошу,
Лишь бы пела недрёманно лира,
Лишь бы голос мой чисто звучал
Среди скрипок живого оркестра,
И зачётный был выставлен балл
За последнюю четверть семестра.

Белое

Я — женщина в белом из белого теста,
Из белых утопий, из белой печали.
Я — женщина века без дела, без места,
Без памяти боли остаться не чаю.

Не чаю остаться без запаха мысли,

Без запахов радости и карнавала,
Хотя, если честно, устала я бысти,
И думать о малом всё время устала.

Устала от чаяний этих без смысла,

Устала от дрожи, от боли устала,
Во рту от оскомины сухо и кисло,
А я ведь почти ничего не сказала…

Так хочется в даль унестись незаметно,

Оставив погоню свою за плечами,
Туда, где цветёт вековечное лето,
Где нет ни досады, ни белой печали…

Воздушный змей

Воздушный змей, висящий в вышине
Заплатой яркой на крахмальном небе,
Полощет свои крылья по весне —
Листок бумажный на бечёвке-стебле.
С катушкой мальчик носится под ним,
Не выпуская нить из цепких пальцев.
Летящему — бегущий господин,
Привязанный к небесному скитальцу.
Вот так и мы не в силах превозмочь,
Порой, своё земное тяготенье
И взмыть душой, порвав бечёвки, прочь,
Растаяв в синей полынье весенней…
Нас тянут книзу срочные дела,
Обязанности, вязкие сомненья,
Нам не дают в выси летать тела,
Хотя летать — такое наслажденье!

Христос воскресе!