Щенки-медвежатники

Жорик вышел. Алмаз перевел взгляд на Андрея.

– Что скажешь, Корень?

Андрей пожал плечами.

– А что говорить? То мусора что-то шьют, то Жорик.

Его голос звучал неубедительно. И мимика не соответствовала. Это было видно невооруженным глазом.

– По-моему, Корень всегда в несознанке – натура такая, – сказал Зван.

Алмаз скомандовал Жгучему:

– Кентов его сюда, быстро! Только по-тихому.

Жгучий и Волдырь повыскакивали из-за стола и скрылись за дверью.

Алмаз выпил, хрустнул соленым огурцом, с интересом посмотрел на Андрея, будто видел его впервые.

– Корень, сколько взяли?

Андрей молчал. Он понял, что запираться бессмысленно. Признание все равно вышибут. Он чувствовал, что ломается. Но почему-то не испытывал по этому поводу недовольства собой.

– Сейчас привезут кентов, вместе с ними исповедается, – сказал Зван. – А пока, господа бродяги, откушаем окрошки. Девоньки! – Он призывно хлопнул в ладоши.

В дверях показалась Любаша и еще две телки, помладше. В их руках были подносы с окрошкой.

Генку и Мишку привезли минут через сорок. Они стояли перед блатными бледные, растерянные. Андрей поднялся со стула и встал рядом с ними.

Алмаз подошел к ребятам вплотную, посмотрел каждому в глаза. Он знал, что его взгляд подавляет. И это действительно было так.

– На вас вины нет, – тихо сказал Алмаз. – Вы не знали, что берете не свое. Лично к вам ничего не имею. Сейчас поедете и привезете. Отчитаетесь за каждую золотую вещь. Ваша доля – десять процентов. Это по справедливости. И для вас же лучше. Будете сбывать – как пить дать спалитесь. А теперь давайте как на духу: откуда узнали, что плита дырявая?

Голос Алмаза звучал гипнотически. Сопротивляться этой магии не было сил.

– Потолок простукали, – сказал Андрей.

– Алмаз, я скажу пару слов? – спросил один из блатных.

Звали его Сысоич. Это был уже старик, беззубый, сморщенный, но очень авторитетный.

– Выскажись, Сысоич, – разрешил Алмаз.

Старик встал, подошел к пацанам, сказал с пафосом:

– Они хоть и фраера, а сработали чисто. Мы должны радоваться, что в нашу семью вливается такая молодежь.

Сысоич налил пацанам по рюмке водки и чокнулся с каждым. Остальное собрание просто подняло рюмки. Андрей и Генка выпили махом до дна, Мишка – в два приема.

Жорик стоял в дверях, опасливо посматривая на блатное общество. Ему никто не предложил выпить.

Под конвоем Жгучего, Волдыря и Джаги ребята поехали за драгоценностями. Все было спрятано прямо на чердаке в одной спортивной сумке. Это очень удивило слободских. Когда вернулись в клуб, Джага сказал об этом собранию. Повисла минутная тишина. Блатные переглядывались, ухмылялись.

Жгучий вывалил из сумки коробочки с драгоценностями. Алмаз удовлетворенно хмыкнул.

– Ну если столько взяли, то можете оставить себе больше.

– Не надо больше, – сказал Андрей.

– Гордый, – презрительно процедил Жгучий. – Интеллигенция.

– Интеллигенция, – согласился Алмаз и спросил камарилью: – А нам нужны интеллигенты?

Все озадаченно молчали.

– На хрен они нужны, – выругался Жгучий.

– Ну кто в магазин залезал, понятно… – сказал Алмаз, насмешливо глядя на Мишку. – А кто арматуру пилил?

Ребята переглянулись и промолчали.

– А пушку кто сделал? – совсем весело спросил Алмаз.

Этот вопрос также остался без ответа.

– Они верят только друг другу, – объяснил Зван.

– И правильно делают! – поддержал Алмаз. – Садитесь, огольцы, в ногах правды нет. Чувствуйте себя как дома. Пейте, кушайте все, что на вас глядит.

Алмаз выглядел простым и добродушным. Но Андрей видел, что это всего лишь маска. Он также понимал, что так просто стать своим в этом обществе ему не удастся. Кажется, это понимали и ребята. Генка вяло ел. Мишка не притрагивался к еде. Но они пока что были просто расстроены, что пришлось расстаться с украденным. Все их планы летели к чертовой матери.

Алмаз сказал что-то на ухо Джаге. Тот взял сумку с драгоценностями и вынес из комнаты. Жорик проводил его странным взглядом и вопросительно посмотрел на Жгучего. Тот едва заметно пожал плечами. Андрей начал понимать, что они хотели сказать друг другу. Жорик сдал его не просто так. Он почти наверняка оговорил себе вознаграждение. Может, даже какую-то часть от украденного в ювелирном. И Жгучий пообещал. Жгучий что угодно мог пообещать, лишь бы напакостить Андрею. На самом деле это было не в его власти – вознаграждать стукача.

И вот теперь Жорик стоял с таким выражением лица, будто его только что накормили дерьмом. Он мешал Любаше носить угощения. Официанта шикнула на него, и он стерся, исчез за дверью.

Алмаз

Андрей жадно рассматривал блатных. Многие годились ему в отцы. Или просто выглядели старше своих лет. Сказывались долгие годы, проведенные за решеткой, тюремная жеванина, карцеры, голодовки, наркотики.

Блатные сидели, не сняв кепочек с короткими козырьками. Разрисованные татуировками руки резко выделялись на фоне белоснежной скатерти. Они чувствовали себя не в своей тарелке. Любаша постаралась: стол был накрыт по высшему разряду. Нужно было красиво есть и пить. А они не были этому обучены.

Зван легонько толкнул Андрея плечом.

– Ты хоть понимаешь, с какими людьми сидишь?