Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник)

Полосатый котенок, оставшийся на опустелом дворе, выходит из-под ворот, когти быстро впиваются в лестничную жердь. Он взбирается наверх и слушает. Утром он принес из сарая на площадку у молотилки мышь с прокушенной спиной и уронил изо рта. Она поползла к тени от колеса, под него, но он поймал ее, когти проникли ей между ребрами и тронули легкое, она забилась, но боль остановила ее. Котенок ослабил и вытащил когти. Он немного потолкал ее лапой, оставил, прыгнул на колесо на разбросанную солому и улегся, подогнув лапы. Мышь слабо шевелится, он закрывает глаза. Она поднялась и ползет, и вдруг небыстро побежала. Он дал дойти ей до конца бревна и прыгнул на нее, подбросил и ударил об железный обод. Упавши на ноги, она опять двинулась. Он дотронулся до нее лапой, приблизил к ней морду, раскрыл рот и, обхватив ее челюстями, слегка надавил – в бока воткнулись зубы. Она задергалась. Писк оживил пустой двор. Он нажал еще сильнее, ее кости сломались, на шкурке появилась кровь. Тут он разжал зубы и выпустил ее. Она упала смятая, но бросилась убегать, припадая грудью, вскакивая и пища, налетая на камни.

Он загнал ее в угол между мазаным муром и стеной сарая и там опять поймал. На этот раз он рванул ее шкуру когтями, придерживая ее другой лапой, и покатил перед собой, наступая на нее и нюхая мягкую шерсть, обмоченную и слепленную кровью с налепленными сгустками пыли.

Он оставил ее. Она не двигалась. Несколько раз он подбросил обмякшее тело. Она лежит дыша, но откинув голову мордой в землю. Тогда он вспрыгнул на мур, выбрал место между камнями и улегся спать.

Он проснулся, поднял голову, осторожно спрыгнул и пошел к сараю. Он натолкнулся на мышь, которая почти доползла до ворот и теперь полусидела, полулежала, скособочась, поджав под себя две лапы и вытянув две другие. Голова ее на опущенной шее лежала опять зубами в пыли, тело под свалявшейся шкуркой как будто сжалось, как бывает у дохлых животных. Он привскочил над ней и отпрыгнул, поднявши хвост. Потом упал на нее и ударил ее лапой. Она отлетела тяжело и хлопнулась неподвижно. Он притронулся к ней губами. Она была теплая. Тогда он придавил ей голову лапой, запустил когти в затылок и стал разгрызать ей плечо. Тело сделало последние скачки. Под его зубами мышь с прогрызенной в грудную полость дырой и текущей оттуда кровью задергалась и привстала, но он не выпустил ее изо рта и с хрустом продавил ей ребра, так что зубы его почти сомкнулись. Потом он приподнял морду, придерживая ее голову лапой, и шевелящееся тело, соединенное на груди, разорвалось на спине.

Разгрызши кости, он уронил несколько капель крови обратно в живые внутренности. Немного полизавши, он оставил и отошел. Затем он побежал, играя и прыгая с колеса на мур, кружась и отскакивая от плоскости стены, от своей тени.

Вася Буга с тремя мальчиками вечером играли в цурки. Палки были выструганы перочинными ножами. Цурка, одинаково заостренная с обоих концов, шириной в два, а длиной в шесть пальцев, ударялась ребром палки по острому концу, подпрыгивала и ловко поддавалась той же палочкой плашмя и пролетала шагов десять-пятнадцать, а то и двадцать.

Они гоняли ее по всем направлениям по широкому, понижающемуся к саду и гладко утоптанному двору. Но темнота и торопливая усталость начали им мешать. То палка ударяла землю под самым носом цурки, то удар приходился посередине и вбитая цурка не двигалась. Легкость точного удара потерялась. К тому же нагнало тучи и закапал редкий дождь. Они садятся на присьбу у боковой стены дома под единственным заколоченным окном, и Вася Буга говорит:

– Все гадают[20] – шо скоро придут солдаты.

– Ну да? Наберем пуль.

– А эти? что́ на станции делают целый день?

– Они голодуют. Нанимаются работать.

– Хлопцы, давайте бросим кошку в бак.

– Какой бак?

– А для кипятка.

– Давайте! – они обрадовались. – Дохлую кошку!

– Конечно, разве живая будет сидеть.

– А лучше говна.

Вася Буга сказал:

– Да, и говно хорошо.

Степа, самый младший, крикнул:

– Ой, смешно!

Третий покачал головой:

– Нет, лучше кошку – она больше.

Вася сказал:

– Нет, говно.

Третий:

– Нет, кошку.

Вася:

– Где еще взять дохлую кошку?

Вдруг Степа, сын хозяина, обратил внимание на кравшуюся под присьбой, видимо, к двери, и уже зашедшую за угол кошку, серую в темноте как тень. Он говорит:

– Вот кошка, давайте утопим ее.

Вася Буга спросил:

– Разве тебе ее не жалко – это ваша кошка?

– А что ее жалеть. Она никуда не годится, мышей не ловит. Только ворует и смердит. Она старая. А утопить можно в мешке.

– А где взять мешок?

Третий предложил принести. Они нетерпеливо ждут. Он побежал домой и возвратился не скоро и без мешка.

– Нет. Я думал, на чердаке – не нашел. Ну, шо делать?

– Придется так.

– А у тебя веревка есть?

Степа принес веревку:

– Мы ее что, сейчас свяжем, или там?

– Лучше сейчас. Найди камень.