Щенки Земли

Радио попросило Гарольда принять их извинения, затем объяснило причину переполоха. Подобно большинству белок, Гарольд по натуре был добр, и, увидев, в каком положении оказался несчастный плед, тут же предложил свои услуги. Первым делом он вернулся в дупло и разбудил свою супругу. Потом они вместе поспешили помочь пледу освободиться. Операция была долгой и, судя по воплям бедняжки пледа, очень болезненной, но, в конце концов, они добились успеха. Поддерживаемый белками, плед медленно и осторожно сполз по стволу.

Электробытовые приборы окружили своего друга, чтобы посокрушаться над многочисленными прорехами на теле и порадоваться его вызволению.

— Как нам выразить свою признательность? — горячо спросил тостер Гарольда и Марджори. — Вы спасли нашего друга от судьбы, о которой страшно даже подумать. Мы будем вечно благодарить вас.

— Ну, — протянула Марджори, — не помню, говорили ли вы, что у вас есть орехи, но если это так…

— Поверьте, — вступил пылесос, — если бы мы имели орехи, мы отдали бы их вам с радостью. Но вы можете сами убедиться, что в моем мешке только мусор и грязь.

В доказательство Гувер вытряхнул мешок, и густая коричневая кашица перепрелых листьев вывалилась на землю.

— У нас нет орехов, — подтвердил тостер разочарованным белкам, — но возможно, мы кое-что сумеем сделать для вас. Любите ли вы жареные орехи?

— О, да, — сказал Гарольд. — Я без ума от орехов в любом виде.

— В таком случае, если вы принесете несколько штук, я с удовольствием их вам пожарю. Столько, сколько пожелаете.

Гарольд с подозрением прищурился.

— Вы хотите, чтобы мы отдали наши орехи? Те, что откладывали все лето?

— Если желаете, чтобы я их пожарил, конечно, — бодро ответил тостер.

— О, принеси их, милый, — вмешалась Марджори. — Не знаю, что он намеревается делать, но вид у него искренний. Возможно, нам понравится то, что он собрался приготовить.

— Мне больше кажется, что он задумал нас провести, — заявил Гарольд.

— Всего два-три из тех, что остались с прошлого года. Прошу тебя…

— Ну, хорошо.

Гарольд взбежал по стволу до дупла, затем вернулся с четырьмя орехами в защечных мешках. По просьбе тостера Гарольд и Марджори разбили и сняли скорлупу, затем Гарольд с большими предосторожностями поместил их на металлическую решетку, выдвинутую из корпуса. Поскольку решетка предназначалась под крупные ломти хлеба, следовало действовать осмотрительно, чтобы маленькие орешки не провалились сквозь прутья. Как только это было проделано, тостер включил нагревательную спираль и принялся за работу. Когда орехи начали принимать красивый коричневатый оттенок, тостер поднял решетку как можно выше и отключил напряжение. Через пару минут, достаточных, по его мнению, для того, чтобы белки не обожгли себе лапы, залезая внутрь корпуса, он пригласил их достать и отведать поджаренные орехи.

— Восхитительно! — заявила Марджори.

— Изысканный вкус! — признал Гарольд.

Как только белки доели первые четыре ореха, они отправились в дупло за другими. Когда съели эти, поспешили за следующими. Марджори особенно была ненасытной. Она умоляла тостер остаться в лесу в качестве их гостя. Они могли бы устроить его в своем гнездышке, где он всегда будет в сухости и тепле, и она представит его всем их друзьям.

— Я был бы счастлив принять ваше приглашение, — ответил тостер не только из вежливости, но из-за признательности, — однако это невозможно. Как только я закончу поджаривать ваши орехи (хотите еще?), мы должны будем отправиться в город, где живет наш хозяин.

Пока тостер жарил несколько дополнительных орехов, радио объяснило белкам важность причины их путешествия. Кроме того, оно продемонстрировало им свои способности и убедило остальных сделать то же самое. Бедный Гувер едва мог работать, настолько был забит грязью. Да и белки не понимали, зачем собирать мусор в одном месте и вываливать его потом в другом. Свет лампы и музыка, передаваемая радио, также не привели их в восхищение. Зато они были очарованы пледом, который, хотя и пребывал в сильно истрепанном состоянии, но подсоединился к аккумулятору, прикрепленному под креслом, и принялся излучать мягкое тепло. Марджори возобновила свои приглашения тостеру остаться, распространив их и на плед.

— До того момента, когда вы полностью придете в себя, — объяснила она.

— Это очень любезно с вашей стороны, — ответил плед, — и я бесконечно благодарен за все, что вы сделали для меня. Но мы должны возобновить наш путь. Я искренне огорчен.

Марджори вздохнула, смиряясь.

— Не могли бы вы, по крайней мере, не выдергивать свой хвост из черного ящика, что наполняет чудесным теплом ваш мех, до самого момента отправления? Это тепло такое приятное. Не правда ли, милый?

— О, да, — сказал Гарольд, хлопотливо очищая очередные орехи. — Чрезвычайно приятное.