Щепки плахи, осколки секиры

– Потерпи, плеваться потом будешь… Я еще до самой соли не дошел… Прилег я на монашку, значит, и начал… Она от избытка страсти сразу заголосила. Сначала: «А-а-а-а!», а потом: «Аааа-аааа-аааа!» Все бы хорошо, да мешает мне какой-то отвратный запах. То ли изо рта у нее, то ли из какого другого места. Оглянулся по сторонам и обомлел! На той самой кривой елке, что от нас в пяти шагах, какой-то гад псину повесил! И уже давно повесил, аж кишки сквозь ребра видны.. И так мне от этого зрелища противно стало, что я даже свое дело до конца не довел.

– Разочаровал ты, Зяблик, женщину! В самых лучших чувствах разочаровал! – притворно опечалилась Верка. – Вот так всегда. Вино выпьете, каплунов сожрете, и в сторону.

– Не переживай, хватило ей! – заверил Зяблик. – Монашке много не надо;

– Ну так давайте в тот монастырь и завернем, – предложил Цыпф. – Все равно ведь надо где-то базу основывать. А здесь места удобные, глухие.

– Сожгли его аггелы, – пригорюнился Зяблик. – Все дымом пошло. И монашки, и моя экономка, и погреба ее, и бочка огурцов… Уже года три тому, если не больше.

– Относительно базы вы высказали совершенно здравую мысль, – сказал Артем, до сих пор сохранявший молчание. – Дня два-три вам нужно где-то отсидеться. Отдохнуть, восстановить силы, залечить болячки. Кучей вам ходить нельзя, сразу приметят. Будете высылать лазутчиков. По одному человеку, по двое. А когда обстановка окончательно прояснится, начнете действовать, имея, так сказать, за спиной опорную точку.

– Я вот что скажу. – Зяблик откашлялся в кулак, что всегда было признаком его некоторого смущения. – За все, что было в Синьке, Будетляндии и в этом пекле варнакском, вам, конечно, огромное мерси… Ну а здесь мы уже как-нибудь сами разберемся… Не впервой…

– Могу только приветствовать подобную позицию, – сказал Артем. – Как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих… Особенно если они умеют плавать… Но надеюсь, ваши слова не означают, что с этой минуты я подвергнут остракизму? – Он обвел присутствующих внимательным взглядом.

– Да мы скорее Зяблика кастрации подвергнем, чем вас остракизму! – ответила за всех Верка. – Вы на него внимания не обращайте. Ну что возьмешь с убогого. Ему бы молчать почаще, а он пасть раскрывает… И все некстати…

– Как раз и кстати, – возразил Артем. – В противном случае мне бы пришлось самому завести этот разговор. Дело в том, что нам пора расставить некоторое акценты. Стремясь помочь всему человеческому сообществу в целом, я бы не хотел принимать сторону какой-то одной определенной группировки. Уличные схватки, партийные интриги, окопы и баррикады не по мне… Конечно, я не останусь в стороне и в трудную минуту постараюсь прийти вам на помощь. Но только не нужно полагаться на меня, как на Бога. В конечном итоге все будет зависеть от вас самих – от ваших земляков, от кастильцев, степняков, арапов. Сможете вы найти общий язык – спасетесь. Начнете новые распри – погибнете все вместе.

– Лозунг, значит, старый: голодранцы всех стран, соединяйтесь! – буркнул Зяблик.

– Когда горит дом, его жильцам действительно лучше прекратить склоки и объединиться. И если крышу и стены отстоять уже нельзя, спасайте самих себя, своих детей и самое необходимое из имущества. Спасайте сообща, потому что в одиночку с пожаром не справиться.

– Вы воду в вино превращать не умеете? – поинтересовался Зяблик.

– Нет.

– Мертвых оживлять тоже не пробовали?

– Не пробовал. И толпу семью хлебами не накормлю. И слепого не исцелю.

– Жаль. Странствующий проповедник из вас бы получился.

– Я лично не исключаю такой возможности. Но только в крайнем случае. А сейчас давайте поищем какое-нибудь пристанище. Кто из вас лучше всех знает местность?

– Он! Он! – Зяблик ткнул в Смыкова, а Смыков в Зяблика.

– А если конкретнее?

– Я сюда только на стрелки выезжал, – заявил Зяблик. – Кроме кустов при дороге, ничем другим не интересовался. А Смыков здесь десять лет прослужил.

– Это не моя зона! – возразил Смыков. – Бывал я в этих краях, конечно, не отрицаю… Но сколько лет уже прошло!

– Сексотов имел в тутошней местности? – Зяблик исподлобья уставился на него.

– Вы внештатных сотрудников имеете в виду?

– Называй как хочешь. Что внештатные сотрудники, что осведомители, что стукачи – один хрен.

– Так. Дайте вспомнить. – Смыков закатил глаза вверх, будто в стукачах у него ходили птицы небесные или ангелы Божьи. – Раньше эта территория относилась к Самохваловичскому сельсовету… Был там у нас один внештатник на почте, вот только фамилию не вспомню… Второй в правлении колхоза, экономист… Завуч начальной школы… Фельдшер в амбулатории… Завклубом, но ту в основном как подстилку использовали… Еще председатель сельпо, главный агроном, егерь, лесник, бригадир полеводческой бригады, библиотекарша…

– А председатель колхоза? – поинтересовалась Верка.

– Совхоз у них тут был, а не колхоз. Имени пионера Павлика Морозова… Но директор его был птицей не нашего полета. Если он где-то и состоял внештатником, то скорее всего в комитете.

– Вы просто молодцы, – похвалил Зяблик. – Не хуже гестапо работали.