Щепотка пороха на горсть земли

— Слова шаманов — это не суеверия. Если ты чего-то не понимаешь или не знаешь, не очень-то умно сразу говорить, что этого не может быть. Тем более когда тебе точно говорят, что это не шутки. А я здесь всю жизнь прожила, уж можешь поверить.

— Я могу пообещать молчать об этом, — улыбнулся Дмитрий. — Но принимать что-то необъяснимое на веру не приучен.

— Странно, а крестик просто так носишь? — усмехнулась Анна.

— Нашла что сравнить, — вздохнул он, но это сравнение заставило… нет, не уверовать резко в наличие каких-то шаманских сил, но постараться отнестись серьезнее. Все же Набель — девушка как будто рассудительная, совсем не похожа на запуганную суевериями крестьянку, и стоит поверить хотя бы ей, если шаману не получается. — Я попробую проникнуться местными верованиями и традициями. Такой ответ тебя устроит?

— Договорились, — наконец смилостивилась она и ответила с легкой улыбкой, от которой ведьминские глаза сразу потеплели, а лицо сделалось очень милым и юным. Обычно строгое выражение и хмурая складка между бровей добавляли ей возраста, а вот теперь Дмитрий опять вспомнил, что рядом с ним едет совсем еще молодая девушка. И прехорошенькая, к слову.

— Главное, не перестараться… — добавил он негромко, себе под нос. И Анна не то не услышала, не то сделала вид.

Глава 5. Пресловутый прииск

Дорога на прииск была довольно широкой и пологой, что не удивительно: здесь проходили тяжелые телеги, запряженные мамонтами, это не тропка для верховых. Пара таких даже попалась навстречу, правда, без поклажи. И то верно, с прииска вывозили добычу в куда меньших объемах и наверняка с хорошей охраной, золото — слишком лакомый кусок для всяческого отребья, пусть даже плохо очищенное. Впрочем, о качестве местных выработок, как и о сложностях добычи благородного металла в целом, Дмитрий знал слишком мало, чтобы с уверенностью судить.

Дорога закладывала длинные округлые петли между невысоких гор, и пейзаж менялся очень резко. Путь пролегал то по живописному скалистому ущелью, то по открытой всем ветрам пустынной равнине, то через зеленую лесистую чашу. Река то бежала совсем рядом, то уходила в другую долину.

Солнце карабкалось по небосводу и жгло все более яростно. Воздух дрожал вязким маревом, на зубах скрипела пыль, и Дмитрий с неудовольствием ощущал, что свежую одежду уже можно не считать таковой. Анна тоже с час назад достала из сумки потрепанную полотняную шапочку с вислыми полями. Выглядела она в ней донельзя забавно, но охотник, конечно, не стал насмешничать, только заметил негромко:

— Ну и погода… Мне кажется, вчера легче было.

— Да, Ийнгджи не просто так про бурю сказал. После такой засухи… — отозвалась она и удрученно качнула головой.

Дальше с погоды они переключились на неспешное обсуждение прииска. Градоначальница рассказала, что добыча на нем идет уже очень давно, что всерьез ею занялись с основания города, который, собственно, ради того и построили. Конечно, не только, планировалось еще много всего — и дорога на юг с пограничным переходом, и даже железная дорога, но все потихоньку заглохло задолго до ее рождения. Так и остался городок Шналь небольшим и затерянным в горах заповедным местом.

Военных тут не было, даже пограничников, разве что местное ополчение, и Дмитрий опять задался вопросом, как выстоял город в войну, но опять на этот вопрос Анна не захотела отвечать, отмахнувшись коротким "повезло".

Косоруков не стал настаивать, тем более и возможности такой не имел, но, чтобы не молчать, попросил рассказать о чжурах, шаманах и одном из них — Ийнгджи. Узнать историю взаимоотношений с дикарями и мнение о них местных было интересно независимо от мнимости или реальности шаманизма. Анна сначала ответила настороженным взглядом, но, поверив в искренность интереса, заметно расслабилась и разговорилась.

Дмитрий о традициях и обычаях чжурских племен знал очень мало. Он о жителях империи-то, с которыми воевал, имел очень общее представление, и то больше в плену выяснил, чем выучил заблаговременно, а вот Анна оказалась подготовлена гораздо лучше, так что было о чем послушать.

Со слов госпожи Набель, племена эти были разрозненными и с порой противоречивыми традициями и обычаями, поэтому судить по одному об остальных не стоило, но с ближайшими соседями Шнали повезло: те были миролюбивыми. Пасли овец и мамонтов, охотились, с удовольствием вели с местными натуральный обмен и на чужой скот не покушались, а это был залог добрососедства. К чиньцам они относились намного хуже, даром что происходили из одного корня: те осуждали и не принимали шаманизм и другие дикарские традиции, забирали чжурских девушек, которые считались там красавицами, так что во время войны племя оказалось на стороне Шнали, отчего соседи только крепче сдружились.