Щепотка пороха на горсть земли

Дмитрий нервно усмехнулся своим мыслям, но больше никак не выказал сомнений. Он же пообещал Анне, что попытается проникнуться здешними суевериями и поверить в них, вот и стоит начать выполнять обещание.

Существование ведьм и наличие у них каких-то особых способностей, в отличие от колдунов, современная чародейская наука не подтверждала. Обычно те, кто называл себя этим громким именем, были мошенницами или, в лучшем случае, толковыми травницами, которые к тому же неплохо разбирались в людях и могли дать дельный совет. Легенды, конечно, ходили самые разные, но что с них взять, с легенд этих?

Судя по всему, Джия относилась ко второй категории, потому что ей верили три вполне разумных взрослых человека — все, с кем Косоруков успел более-менее пообщаться в этом городе. Поэтому охотник и не возражал всерьез против визита к ней.

Опрос остальных охранников ничего толком не дал. На Дмитрия косились настороженно, но поручительство градоначальницы делало свое дело, и от вопросов они не уходили, честно старались вспомнить. Про взятки Шалюкова вроде бы не слышали, но это и не удивительно — что за дела у него могли быть со стражей.

Один с сомнением признался, что кто-то как будто повадился воровать уголь. Немного, так что не вдруг заметишь. Так вышло, что охранник с вечера обратил внимание на приметный маленький холмик уж слишком правильной конической формы чуть в стороне от основной кучи, а на рассвете у него оказалась снята вершина, словно кто-то ведром черпнул. И это точно не заводские, там другими объемами брали, но вряд ли это было связано с колдуном.

Еще одну закономерность, возникшую в последний месяц, отмечали все: с дальней вышки порой ночами было слышно, как кто-то скачет в сторону прииска, но те, кто дежурили у въезда, ничего в такие ночи не слышали и не видели. Между собой охранники шутили, что у них тут завелся свой собственный призрак, но всерьез списывали это на движение камней по осыпям. Вспомнить же, было такое в ночь смерти Шалюкова или нет, они не сумели, зато после — точно было.

Но пришить эти байки к убийству не выходило.

— Глупость какая, — выразила Анна их общее мнение, когда они вдвоем шли с дальнего конца прииска к конторе. — Это что получается, кто-то научился обходить охрану, но крадет уголь ведрами? С золотого прииска?

— Согласен, глупость выходит, — кивнул Дмитрий. — Скорее всего, это никак не связано…

— Эй, морячок, — вдруг окликнул из-за барака, мимо которого они шли, низкий сиплый голос. — Подь сюды.

Оттуда выглядывал щуплый, дочерна загорелый мужчина неопределенного возраста — от сорока и до семидесяти, и настойчиво семафорил Дмитрию. А поймав его взгляд, поманил обеими руками, затравленно озираясь.

— Подождешь тут? — вопросительно глянул Косоруков на спутницу. Та неопределенно взмахнула руками, но кивнула, и Дмитрий с некоторым внутренним напряжением приблизился к мужчине, ожидая от того чего-то внезапного и явно неприятного.

Незнакомец, однако, ничего дурного явно не желал, торопливым шагом дошел до угла, прикрытого с одной стороны бараком, с другой — забором, а с третьей — низкими колючими кустами.

— Ты это, морячок, вот что… Правда, проверяющего пристукнули?

— А ты с какой целью спрашиваешь? — без особой приязни уточнил тот, внимательно оглядывая странного типа, наверняка — из старателей. — Или что-то об этом знаешь?

— Ты вот что… Ты из сыскарей городских, а? Не местный, то есть? Точно мне скажи, Христом богом прошу, важно мне.

— Я на них работаю, — не стал врать Дмитрий. — Меня прислали разобраться с этим делом и найти убийцу. И — нет, не местный. Так что? Есть что сказать?

— Дурное это место, я тебе скажу, — понизив голос, торопливо зашептал старатель. — Проклятое, нечистое. И девица, которая с тобой, уж точно ведьминского рода, ты с ней ухо востро держи, не ровен час она тебя…

— Ты меня для этого позвал? — мрачно оборвал Косоруков. — По делу есть что сказать или кроме страшилок — ничего?

— Люди пропадают, — наконец дошел до главного незнакомец. — Один-другой, все — из приезжих старателей. Нам говорят, сами уезжают али по дурости за забор ночью выходят, на зуб к нечисти всякой. Только вот те крест — брешут.

— А тебе я, значит, на слово просто так должен поверить? — спокойно уточнил Дмитрий.

— Дружок у меня пропал, — тихо, со вздохом, признался он. — Пацаненок еще совсем, я с евойным папашей с детства знался, и воевали мы с им вместе, я ему пообещал о мальце позаботиться… Да вот не уследил. Говорят, надоело, дыму дал, а он бы не дал, вот те крест.

— Я тебе что, Богоматерь, что ты на меня крестишься? — поморщился Дмитрий. — Хватит божиться, по делу говори. Кто пропал, когда пропал, при каких обстоятельствах?

Источником Федор оказался сложным, но полезным. Верить ему на слово или нет, Дмитрий так и не определился, но слушал внимательно и расспрашивал тщательно.