Щит

— Это?! — удивился защитник. — Искренне сомневаюсь: ты похитил баронессу д’Атерн в ночь с пятого на шестой день четвертой десятины второго лиственя, в Меллор въехал всего через два дня! А насколько я знаю, теплые чувства к мужу у похищенной им девушки появляются в лучшем случае через полгода после свадьбы. Кстати, баронесса д’Атерн — не хейсарка. То есть выросла не на историях о похищенных невестах, а на романтических балладах о принцах, годами воспевающих красоту любимой, стоя под окнами донжона ее родового замка!

— Она растерялась.

— Ага, конечно: она, дочь воина, стояла в растерянности все то время, которое тебе понадобилось, чтобы изувечить двенадцать вооруженных до зубов грабителей… Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— Не веришь! И правильно делаешь — история, которую тебя заставили рассказать дознавателю, не стоит и гнутого копья.

— Мэтр Сезар, я…

— Можешь не благодарить — я человек долга, поэтому доведу расследование до конца и…

— Не надо!!!! — рявкнул я. — Суд должен состояться в назначенное время и ни днем позже! Ясно?

Вместо того чтобы выйти из себя, вызвать стражу и отправить меня обратно в камеру, мальчишка задумчиво посмотрел куда-то сквозь меня:

— Хм… Видимо, тут есть еще один слой правды.

— Какой, к Двуликому, слой? — взвыл я.

— У каждого поступка есть мотивы, — совершенно спокойно ответил он. — Насколько я понимаю, тебя поставили в такие условия, в которых единственный достойный выход — это путь на эшафот.

Я похолодел… и вдруг понял, что он это почувствовал!!!

— Что ж, давай сделаем так — я не буду подавать это прошение… Пока не буду… За два дня, которые остались до крайнего срока, оговоренного в Праве Крови, я о-о-очень старательно покопаю.

— Не надо… — попросил я. — Вы сделаете только хуже. Всем.

Он растерялся:

— Даже так?

— Да, ваша милость.

— Так что, мне сидеть и тупо смотреть, как ты взойдешь на эшафот?! — заорал он.

Я промолчал.

Сообразив, что мое молчание и есть ответ, мальчишка… сломался: сгорбил плечи, обессиленно поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях.

— Жизнь — странная штука, мэтр Сезар, — примирительно сказал я. — В ней много чего несправедливого…

Мэтр Сезар убрал руки от лица и посмотрел на меня полными слез глазами:

— Да, странная. Поэтому Бездушные ведут себя, как защитники, а защитники — как Бездушные…

Глава 28 Баронесса Мэйнария д’Атерн

Пятый день первой десятины первого травника

Перешагнув порог кабинета графа Генора д’Эркуна, я слегка растерялась — по моим представлениям, обиталище королевского казначея должно было быть заставлено здоровенными сундуками, окованными стальными полосами и закрытыми на массивные замки, увешано дорогущими картинами и завалено россыпями долговых расписок. Здесь всем этим и не пахло: поперек сравнительно небольшой комнатки стоял самый обычный стол, на котором мирно соседствовали стопка чистых листов пергамента, чернильница, блюдо с песком, подсвечник с парой прогоревших свечей и перевязь с метательными ножами. Перед столом стояло видавшее виды кресло, почему-то затянутое не бархатом, а воловьей кожей и «радующее» глаз потертостями и трещинами. Еще пяток таких же кресел, правда, в чуть лучшем состоянии, стояли по обе стороны от входной двери.

Вся левая стена оказалась увешана оружием. Но не парадным — усыпанным каменьями и отделанным золотом и серебром, — а самым что ни на есть боевым: заботливо смазанными маслом мечами, чеканами, клевцами и топорами. Правая — вернее, проем между двумя распахнутыми настежь окнами — украшена портретом миловидной девушки, одетой в роскошное платье в цветах рода д’Молт. А дальней стены в кабинете не оказалось — все пространство от пола и до потолка занимал чудовищный уродец, который при всем желании нельзя было назвать шкафом. Почему? Да потому, что он состоял из одних только петель и дверей. Глухих — без единого стеклышка — и лишенных малейшего намека на фигурные вставки или резьбу!

Единственной дорогой вещью в кабинете казначея был пол: причудливо уложенные «чешуйки» из десятков пород дерева образовывали самую настоящую картину.

Увы, разглядеть ее целиком не позволял стол, но видимый мне берег, часть морской глади с куском дорожки от Дэйра и нос покачивающегося на волнах корабля выглядели просто потрясающе.

В общем, если бы не граф Генор, при моем появлении вскочивший со своего кресла, то я бы решила, что мои телохранители ошиблись и привели меня не к казначею, а к кому-то еще.

— Что, ожидали увидеть тут россыпи золотых монет? — учтиво поклонившись, с улыбкой поинтересовался он.

Откровенно говоря, после беседы с королем я пребывала, мягко выражаясь, в раздрае, поэтому сначала хотела проигнорировать шутку и сразу перейти к делу. Однако, вовремя сообразив, что королевский казначей не виноват ни в моих бедах, ни в полном отсутствии у меня настроения, передумала. И ответила в его же стиле:

— Не россыпи, а ряды сундуков и горы долговых расписок…

— Надо завести. И то, и то. Для вида. А то у меня скоро морщины появятся.