Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

Что же делать? Что делать? Летом можно было бы с помощью бревна переправиться на ту сторону — пловец он никудышный. А теперь… Пяти минут будет достаточно, чтобы окоченеть в такой воде… Рядом лес, и топорик есть, но даже Робинзон Крузо не смог построить лодку… А если плот? — слабым проблеском мелькнула спасительная мысль и тут же погасла: чем ты будешь сбивать бревна, когда у тебя ни гвоздей, ни веревки.

И все-таки он не отпускал ее, как утопающий соломинку. Вспомнилась церквушка в Торжке, построенная еще в 18 веке русским умельцем без единого гвоздя и не развалившаяся, сохранившаяся до наших дней. Конечно, то был мастер. А Перекосов, кроме как здесь, в лесу, топор в руках не держал. Но другого выхода, хочешь не хочешь — нет.

Постояв еще минут десять в горестном раздумье, он пошел к лесу, снял рюкзак, достал топорик и отправился на поиски сухих деревец, чтоб полегче было их тащить и на воде они выше держались. Внезапная опасность и надежда вырваться из этого плена будто вдохнули в него силы, и он, сняв для удобства перчатки, стал торопливо рубить первую попавшуюся сосенку с опавшими иглами. Срубил, вытащил из леса и пошел за новой. Топорик был хотя и острый, но легкий, а неумелое им пользование сбивало кожу, и на руках вскорости появились мозольные волдыри. Он натянул перчатки, но было уже поздно, руки горели, как от ожога. А начинало уже темнеть и надо было позаботиться о запасе дров для костра. Он собрал обрубленные ветки под елкой, где решил скоротать еще одну ночь, рассчитывая на следующий день закончить с плотом и переправиться на правый берег узкой речушки, вдоль которой протопал четверо суток, и разжег костер.

Ночь, как и предыдущие, прошла в тревоге, коротких беспокойных снах и раздумьях. Снова вспоминались детство, женитьба, измена, месть. И снова он подумал о Боге — может, в самом деле он есть, все видит и карает за грехи? Он готов был мысленно просить прощения, но, вспомнив о плевке Антонины, почувствовал, как гневом наполняется его сердце, и понял, что никогда не простит ее…

На строительство плота, как он ни торопился, ушло три дня. Мороз все крепчал, и по реке и ее притоке поплыла шуга. Перекосов понимал, какой опасности подвергает себя, но другого выхода не видел. Построить шалаш и ждать, пока реки скует льдом, ему и в голову не приходило. Его больше пугал мороз, голод; хлеб уже кончился, консервы он ел с галетами, выделяя по одной в сутки. Пшено и рис тоже были на исходе, а заняться охотой на зверя — значило упустить время…

Утром холодный, колючий ветер разогнал остатки облаков на небе и потащил снежную поземку, обещая более сильные морозы. Перекосов хотя и предусмотрел трудности спуска плота на воду, заранее строил его на кругляшах, на покатом к реке берегу, чтобы столкнуть было легче, долго возился, используя рычаги из срубленных заранее березовых шестов. Наконец, удалось сдвинуть с места один угол, потом другой. Так сантиметр за сантиметром он столкнул плот в воду. Шуга ударила в опущенный нос, заливая водой бревна сверху. Чтобы унты окончательно не промокли, Перекосов набросал на плот кучу ельника, леской, которую нашел в рюкзаке, привязал его к перекладине, завернул спички и документы в целлофановый пакет и, уложив рюкзак посередине, оттолкнулся от берега. Бурный поток подхватил скрепленные тремя перекладинами бревна, заскрипевшими в местах зарубок, закачавшимися на волнах, грозясь рассыпаться, и у Перекосова мороз пробежал по коже. Но плотик выдержал, стал удаляться от берега. Перекосов стал шестом управлять им, хотя это почти не удавалось — вода оказалась сильнее и тащила плот на середину основной широкой реки.

Он пожалел, что не учел быстрого течения — надо было строить плот выше от устья притока, тогда бы легче было преодолеть узкую речушку, теперь же плот вынесло на самую середину и бороться с вязкой, как патока, водой, замешанной на шуге, было очень трудно.

Бревна продолжали поскрипывать на волнах от ударов льдисто-снежных куч, появляющихся то слева, то справа, но плотик держался, плыл и плыл. Перекосов даже порадовался, — так быстрее доберется он до какого-либо селения, — однако, пронизывающий насквозь ветер, достающая и сквозь ветки ельника вода, промочившая унты и сковывающая судорогой ноги, заставили его снова взяться за шест и грести к берегу. Он наловчился использовать даже шугу, отталкиваясь от нее шестом, и сантиметр за сантиметром стал приближаться к правому берегу.

Торчащие из воды коряги залома он увидел, когда до берега оставалось метров десять. Плот несло прямо на него. Перекосов, собрав все силы, стал усиленно грести к берегу. Шуга у берега была плотнее, и ледовые припаи будто гнали буруны от себя. Перекосов понял, что избежать столкновения не удастся. Он бросил шест, уцепился за рюкзак — без еды ему долго не продержаться — и услышал треск разламываемых бревен.

9