Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

— Скажете, я спекулянт! — обиженно глянул на стражей порядка Тимонин. — Но не я тех кавказцев нашел. Они сами привязались, ходили следом два дня — деньги девать некуда, вот и клянчили: «Продай авто, ты же неплохой человек. Куда тебе ездить?» Ну-у и не сдержался. Клюнул на деньги, как ворон. Только что на них теперь купишь!? Года не прошло, как все поплыло-поехало. Товаров нет, только одни обещания. Знаете, как называют нашу жизнь?

— Как? — опять не сдержался Коваленко.

— Рай в сумасшедшем доме.

Борис Николаевич сделал вид, что ничего не расслышал. Подвыпивший Василий Корнеевич мог увести разговор куда-то в сторону, но этого нельзя допустить.

Варвара между тем успокоилась, изредка вытирала покрасневшие глаза. Лишь дергала за рукав мужа, чтоб тот не молол чепуху. Потом она пододвинула к себе блокнот, взяла авторучку и коряво написала на странице:

«Тех мужчин, которые убили Раю, я не знаю. Они были от меня шагах в пятнадцати и почти все время находились ко мне спиной. Я уже уползла, когда Рая вскрикнула. И еще я помню у одного из них родинку под лопаткой. Такую большую, как клякса».

— Какого цвета у них была машина?

— Цвета морской волны, — написала Варвара.

— А вы море видели?

Супруги Тимонины переглянулись.

— Нет, — ответил за жену Василий Корнеевич. — Жили, детей растили, работали, а на море так и не собрались, хотя очень хотелось. Да и мало кто из Парадного видел море. Разве начальство.

— Так какой же цвет морской волны, по-вашему? — переспросил Борис Николаевич.

— Голубой, — написала Варвара.

— Значит, машина была такого цвета?

Варвара утвердительно кивнула.

Виктор Коваленко разложил перед Тимониным три любительские фотографии, довольно приличные по исполнению.

— Кого-нибудь вы узнаете тут? — спросил Борис Николаевич.

— Это Нечаев, участковый в Парадном. Это директор совхоза «Рассвет» из Орлянки. Оба закадычные друзья-выпивохи.

— Они не похожи на преступников?

— Что вы! — засмеялся Василий Корнеевич. — Они нам хорошо знакомые люди в Северном районе.

Варвара тоже помотала головой.

Супруги Тимонины заставили Бориса Николаевича и Коваленко задуматься. В работе угрозыска часто случается так: бежишь, бежишь по следу… и вдруг не в ту сторону.

— Мы к вам обратимся, — пообещал капитан Васькин. — В одиночку преступников найти сложно. А когда люди помогут, сообща можно горы свернуть.

— От этого лучше жить не станем, — грустно улыбнулся Василий Корнеевич. — Не горы нам мешают жить, а жулье да бестолковое руководство. Был социализм, теперь демократия, а завтра что придумают? Так же нельзя мордовать народ.

Возвращаясь в городское управление, еле волоча ноги, Борис Николаевич ухмылялся и водил загадочно головой.

— А народ-то у нас не дурак, Виктор!

— Хороший народ! — согласился Коваленко.

— Немножко, конечно, ядовитый!

— Это разве плохо? Ругаем наше смутное время, но люди перестали быть забитыми, не молчат, спорят, возмущаются. Возможно, это нашим лидерам не нравится. Они закрывают газеты, пытаются загнать народ в прежние рамки, но разве это выход? Создали демократию, создали свободу слова, так терпите, не показывайте на весь мир свою недалекость.

— Да, с такими, как Тимонин, как Новожилов, мы не пропадем.

— Но у нас еще есть такие, как Нечаев…

— Они всегда были, — согласился Борис Николаевич. — Однако не делали погоды.

Капитан Васькин и Коваленко удачно на городском транспорте добрались до городского управления и, несмотря на позднее время, застали на месте подполковника Маткова. Было уже темно и очень прохладно.

— Я вас жду, — сказал Петр Степанович и кивнул на стулья. — Садитесь и докладывайте, что насобирали.

* * *

В тот день Борис Николаевич казался себе загнанным серым волком, раздражающимся по мелочам, не понимающим шуток. Нет, он не ждал от поездки в Северный район сиюминутных результатов, но на какие-то точки опоры все-таки надеялся. Хоть бы за крайнюю малость зацепиться! Но прожитый день казался ему напрасным, только и всего — нашли с Коваленко Варвару и Василия Корнеевича Тимониных. Впрочем, это уже немало, но почему так резко ощущался тупик?..

Жена Катерина «сидела на чемоданах», назавтра собиралась к отъезду с дочкой на юг. И ей хотелось провести ночь перед разлукой по-людски.

— Что ты мечешься? — влезала она в раздумья мужа. — Успокойся, выпей водки, наконец. Не хлебом единым, не только работой живут люди. Нужно и отдыхать.

«Она права», — подумал Борис Николаевич, однако, прожитый день никак не мог, словно занозу, выдернуть из памяти.