Щит и меч

- Ты вот что мне объясни. Союзники бомбят Германию. А почему немецкая промышленность не только не снизила выпуск продукции, но, наоборот, постоянно его увеличивает и кульминационная точка производства самолетов приходится как раз на время самых сильных бомбежек? И все это вооружение гонится против нас.

- А союзники лупят не по объектам, а только по немецкому населению с целью терроризировать его и вызвать панику, - продолжил его мысль Вайс.

- Но гестапо так терроризировало население, что куда там бомбежки! сказал Зубов. - Недавно репрессировали более трехсот тысяч человек. И, понимаешь, вчера ночью я видел, как на молочных цистернах фирмы "Болле" и автомашинах берлинской пожарной охраны вывозили на Восточный фронт стационарные батареи, входящие в систему ПВО Берлина. А раньше туда отправили много зенитных железнодорожных установок. Я уж не говорю об эскадрильях ночных истребителей, снятых с берлинской ПВО для той же цели. Выходит, союзники должны сказать гитлеровцам: "Мерси, услуга немалая". Поморщился, словно от зубной боли. - Похабная эта стратегия, вот что я тебе скажу! Вместо того чтобы сломать хребет военной промышленности Германии, бьют вкупе с гестаповцами гражданское население. Союзники усиливают воздушный террор, а гестаповцы - полицейский. И немцу от всего этого податься некуда, разве только на фронт. Всех и сметают подчистую тоталкой. И тоже на Восточный фронт гонят. - Сказал со злостью: - Был я тут на одном военном заводишке, смотрел. Вкалывают немцы, отбывающие трудовую повинность, по двенадцать часов в сутки. Началась воздушная тревога - работают. Вот, думаю, народ! А что оказалось? Бомбоубежища нет, а кто оставит станок - саботажник, ему прямой путь в концлагерь. В заводских зонах дежурят не зенитчики, а наряды гестапо. Вот и вся механика. Самые же крупные военные заводы находятся за пределами городов, и союзники их не бомбят - не та мишень. - Помолчал. Вздохнул: - Занимаюсь кое-чем в свободное от спасательных работ время.

- Чем же именно? - спросил Вайс.

- Да так, мелочи, - устало сказал Зубов. - Со стройки бомбоубежищ для высокого начальства воруем взрывчатку, ну и используем по назначению.

- У тебя что, снова группа?

- Так, скромненькая, - уклончиво сказал Зубов. - Но ребята отважные. Воспитываю, конечно, чтобы без излишней самодеятельности. Недавно одного агента из вашего "штаба Вали" пришибли.

- Как вы разузнали об агенте?

- Есть человек наш, связной, - дал приметы, сообщил, что этот агент прибудет в Берлин на поезде, с одним сопровождающим. Встретили обоих с почетом, на машине. Повезли. Как всегда, бомбежка. Ну, и остановились у бомбоубежища, которое я по особому заказу построил, но клиенту еще не сдал. Ну, входит. Допросили. Приговорили. Все по закону, как полагается. Зубов поднял глаза, спросил: - А ты, значит, без передышки, все время немец? - Покачал головой. - Я бы не смог. Душа присохла бы. Железный ты, что ли, - такую нагрузку выдерживать? - Пожал плечами. - Одного не могу понять: на черта тебе было в тюрьме из себя благородного немца корчить? Ну, настучал бы Мюллеру на своего Шелленберга, и пусть цапаются. Ради чего в петлю лез?

Вайс сказал:

- В прошлом году гестапо арестовало агентов Гиммлера, возвратившихся после тайных дипломатических переговоров с представителями английских и американских разведок, и предъявило им обвинение в незаконном ввозе иностранной валюты. И Гиммлер подписал им смертный приговор лишь потому, что они настаивали, чтобы его уведомили об их аресте.

- Дисциплина! - усмехнулся Зубов.

- Нет, - сказал Вайс, - не только. Это метод их секретной службы: не обременять себя людьми, допустившими оплошность. Есть и другие, более скоростные способы. Сотруднику не делают замечаний, если он допустил ошибку. Его посылают к врачу. Тот делает прививку - и все.

- Понятно. - Зубов погладил руку Иоганна. - Ты уж там у них старайся на полную железку. - Добавил печально: - И не надо нам с тобой больше видеться. Я человек не совсем аккуратный, иногда грубо работаю.

- Ну, а Бригитта как?

На лице Зубова появилось выражение нежности.

- Ничего, живем. - Наклонился, произнес застенчиво счастливым шепотом. - Ребенок у нас будет. Хорошо бы подгадать, чтоб к приходу нашей армии: я бы его тогда зарегистрировал как советского гражданина, по всем правилам закона.

- А Бригитта согласится?

- Упросим, - уверенно сказал Зубов. - Будут же все условия для полной аргументации. Уж тогда я перед ней всю картину нашей жизни развену. Не устоит. Она на хорошее чуткая.

Вайс встал, протянул ему руку.

- Ну что ж, прощай, - грустно вздохнул Зубов. - Нервный я стал. Раньше не боялся помереть, а теперь очень нежелательно. Чем ближе наша армия подходит, тем труднее становится ее ожидать...

Густав зашел невестить Вайса в его коттедж и как бы между прочим осведомился, какое впечатление на него произвели участники заговора, с которыми он был в заключении.

Вайс сказал пренебережительно:

- Самое жалкое.

Густав, не глядя на Вайса, заметил: