Щит и Меч Сталинграда

— Тебе, девочка, что надо? — спросил дежурный.

— Начальника,— ответила Люся.— Самого главного.

— Думаешь, что у начальника других дел больше нег, как только с тобой беседовать?

Люся упрямо качнула головой и присела на ступеньку.

— Не уйду никуда! Хоть арестовывайте.

Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, если бы в здание управления не вошел начальник одного из наших отделов.

Он остановился возле девочки, поговорил с ней и привел в свой кабинет. Накормил хлебом с салом и попросил рассказать о себе подробнее.

— Твердо решила с врагами бороться? — спросил сотрудник УНКВД.

Люся кивнула.

В тот же день и я познакомился с Люсей Радыно. Выслушал ее рассказ о мытарствах в дороге, о бомбежках Ленинграда. Посоветовался с товарищами и совместно решили пойти навстречу желанию девочки из города Ленина.

— Но вначале тебе надо многому научиться,— предупредили Люсю.

— Стрелять? — перебила Люся.

— Нет, стрелять тебе не придется. Станешь зорко смотреть по сторонам и все, что увидишь, крепко запоминать. Что-либо записывать нельзя. Только запоминать и затем нам рассказывать. Научишься «читать» карты, распознавать по форме врагов роды их войск, узнаешь марки фашистских танков.

К нашей общей радости, Люся оказалась очень способной, у девочки была цепкая память: все, чему ее учили, Радыно схватывала на лету.

Когда в УНКВД удостоверились, что пионерка полностью готова к выполнению задания, ее познакомили с Еленой Константиновной Алексеевой.

— Это твой наставник. Слушайся тетю Лену во всем.

На автомашине Люсю и Алексееву доставили в район Карповки.

— Дальше пойдете сами. Обратно ждем вас не позднее пятницы.

И две разведчицы, коммунистка и пионерка, двинулись в тыл к врагу. У каждой из разведчиц была своя «легенда». У Люси Радыно довольно простая: родители погибли во время августовской бомбежки города, сейчас девочка ищет-дальнюю родственницу.

Алексеева и Радыно шли через Мариновку, Кумовку, совхоз № 4 мимо горящих полей, по изрытым воронками и гусеницами танков дорогам.

— В Голубинскую первой войду я. Ты чуточку попозже, когда увидишь, что меня не арестовали. Будь осторожной, чтобы не попасть на глаза старосте хутора,— посоветовала Алексеева.— О старосте поговаривают, что сущий изверг, каждого нового человека тащит в комендатуру.

Старосту, к счастью, разведчицы не встретили. Вместо него повстречали старую казачку, которая ни о чем «беженок» не расспрашивала и накормила их вареной картошкой. На прощание, словно между прочим, сказала, что немцы с румынами роют новые окопы вокруг холма-высотки и привезли несколько пушек.

— Вы к холму, где вражины орудуют, носа не кажите — могут запросто заарестовать. Туда никого не пускают...

«Никого? — подумала Люся.— Это мы еще увидим!»

В этот же день она как бы случайно оказалась неподалеку от высоты, где враги устанавливали тяжелую артиллерию. Девочка присела на бугорок, начала шнуровать свои ботинки, а сама тем временем пересчитала орудийные стволы, накрепко запомнила, где находится склад снарядов, баки с горючим для танков...

В эти минуты Алексеева шла по Голубинской. В третьем от угла доме заметила штаб саперного батальона и рядом штаб танковой бригады. Навстречу то и дело попадались солдаты в форме итальянской экспедиционной армии, дивизии «Тридентина». За станицей шло строительство двух бетонных дзотов... Все это необходимо было передать в разведотдел 62-й армии.

В Сталинград разведчицы вернулись спустя трое суток. Доложили в УНКВД обо всем увиденном по пути и в станице, написали подробный, обстоятельный рапорт.

Не всегда разведпоиск заканчивался удачно. Однажды Люся попала под бомбежку. Долго лежала в воронке, боясь поднять голову, оглушенная близкими взрывами. И лишь когда вокруг перестали подниматься столбы вздыбленной земли, девочка побрела к линии фронта.

Еще однажды Люсю Радыно задержали вражеские солдаты. Они привели пионерку к своему офицеру, и тот начал дотошно расспрашивать, куда и зачем девочка идет, каким образом попала в секретную зону. Пришлось Люсе пустить слезу, рассказать о своем сиротстве.