Щит и вера

Стоял август 1934 года. Из Камня по Оби на барже шли до Колпашево, затем плотами по небольшим речкам до комендатуры Парбига. Поздней осенью, когда ночью уже стало подмораживать, добрались до места. Заключённые, как правило, первые три года находились в исправительно-трудовом лагере НКВД, затем их переводили на поселение. Куприян должен был отбыть в лагере два года. Василий Матвеевич встречал прибывших узников на берегу речки. Он сразу увидел семью Носковых. Василий уже как три года был переведён на поселение в посёлок Парбиг. Забрав дочь и внуков, он поспешил разместить семейство на одну из телег.

– Вот видишь, Куприян, где мы с тобой встретились! Я – колчаковский бандит, а ты – красный партизан, враг! Да, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. За семью можешь не беспокоиться. Будем тебя ждать, береги себя там, в лагере. Тяжко будет. Сдюжишь?

– За семью спасибо тебе, Василий Матвеевич! Не сломают меня, не боись! Я ещё домой вернусь! Пусть не надеются, что списали меня!

Попрощавшись с Куприяном, Евдокия с детьми вместе с Василием Матвеевичем двинулись на подводе в посёлок. Заключённых же, конвоируемых охранниками и собаками, погнали в лагерь.

Специальное поселение Парбиг было уже достаточно большим посёлком, в котором вместе с местным населением жили семьи заключённых лагеря и переведённые на поселение. Василий Матвеевич отстроил небольшой дом из двух комнат на участке, отвоёванном у тайги, разбил огород, а в сарае была кое-какая живность и корова. К подъехавшим выбежала Настасья Михайловна.

– Мамочка, мама! – кинулась к ней Дуня.

– Здравствуйте, мои дорогие! Заходите, заходите в дом! – открывая двери и беря за руки малышей, радостно заговорила Настасья.

– Аня, Серёжа, это ваши дедушка с бабушкой, – подталкивая детей, сказала Евдокия.

– Анечка, какая большая! А Серёженька у нас ещё маленький! – со слезами на глазах, то ли радуясь, то ли горюя, продолжала рассматривать детей Настасья Михайловна.

Так началась для семьи Куприяна Носкова новая жизнь в новом краю. Евдокии с детьми повезло. Другие же поселенцы рыли себе землянки в незастывшей земле. Больше им зимовать было негде.

* * *

Миновало два года. В августе 1935 года Куприян Назарович был переведён на поселение. Он вернулся в свою семью. Дом, отстроенный Василием Матвеевичем, стал тесен для большой семьи, огород мал. Куприян решил пристроить к дому три комнаты, веранду и расширить огород. На это ушло два года. Семья жила трудом, с голоду не пухли, дети подрастали. Аннушка ходила в поселковую школу в пятый класс. Серёже исполнилось пять лет. Всех поселенцев приписали к колхозу. Теперь уже это не зависело от решения самих людей. Таков был порядок в округе Парбиговской комендатуры.

22 июня 1941 года… В Парбиг известие о начале войны пришло через два дня. О призыве в армию «врагов народа» даже не помышлялось! Была сформирована трудармия, куда вошли все спецпоселенцы призывного возраста, как мужчины, так и женщины. Под мобилизацию попали Куприян с Евдокией.

– Господи, как хорошо, что родители здесь! – не раз обращала Дуня свои молитвы к Богу. – Что было бы с детьми!

Трудармия занималась заготовкой в тайге леса. Домой отпускались только один раз в две недели помыться и переночевать, а ранним утром уже вновь заступали на работы. Труд был тяжёлым даже для мужчин, что же говорить о женщинах! Но во многом страдания от мороза, голода и непосильного труда смягчались тем, что Евдокия и Куприян были вместе, что дети были в тепле с дедушкой и бабушкой. Этим преимуществом мало кто мог похвалиться. Выдерживали, валили поднебесные ели, кедры, корчевали и готовили из огромных брёвен распил. Пришёл август 1943 года. Наступил день освобождения Куприяна Назаровича. К этому времени Шадрин Василий Матвеевич уже отмотал свой срок.

Нелёгкое решение должна была принять семья. Что же дальше? Шла война. На фронт отбывших срок «врагов народа» не призывали. Куприян настаивал на возвращении на родину, на Алтай, в родное село.

– Там у нас дом, поднимем его, хозяйство, Василий Матвеевич! Чего бояться? Пусть власть посмотрит, что вернулись, не сгинули мы! – взволнованно говорил Куприян.

– Всё развалилось. Что от дома осталось – неизвестно. А трудармия та же! Растрясём последнее, что имеем! Нельзя сейчас нам трогаться. Надо подождать окончания войны, там видно будет. Здесь уже обросли. Как-то живём! А там опять всё начинать придётся. Никуда мы с Настасьей не поедем! Остаёмся здесь – вот мой сказ.

– Куприяша, тятя прав. Куда мы там с детьми приткнёмся. Устала я. Ты освободился, тятя тоже. Будем жить здесь. В трудармии нам всё равно до конца войны работать! А детей куда я там дену? – загоревала Евдокия, видя упрямство мужа.

– У меня там брат Прокопий, сестра Мария, они помогут. Там жили все наши предки, там их могилы, там похоронены мои родители, Евдокия! Пусть остаются Василий Матвеевич и Настасья Михайловна, а мы давай будем вертаться домой!