Щит и вера

– Вчерась! А где лошади? Пшено где? Что врёшь, скотина? – играя плёткой, продолжал кричать офицер. – Нет, говоришь, у вас лошадей? А на дворе чьи стойла, сволочь? А сена почему так много заготовлено, если ни лошадей, ни скотины нет? Ты что, дурака из меня сделать хочешь?

– Прапорщик! – обратился он к рядом стоящему служилому. – Кто значится главой семьи?

– Старик, ваше благородье, Носков Назар Яковлевич, – отрапортовал прапорщик.

– Арестовать старика и сына!

Тут же подбежали солдаты с оружием, заломив руки за спину Назарию и Прокопию, штыками погнали за ограду. Елена едва успела набросить полушубки на свёкра и мужа. Она заголосила. Юнцы, испугавшись произошедшего, потянули мать в избу.

Многих крестьян арестовали беляки, закрыв их в церковном амбаре. К вечеру по селу пошёл слух о том, что завтра они все будут наказаны поркой. Эта новость дошла и до Куприяна. Схватив полушубок, он бегом побежал в свой дом. Об аресте свёкра и мужа рассказала ему плачущая Елена. Наутро всех жителей села вновь согнали к церкви. Там уже стояли в ряд сбитые, плохо обстроганные лавки. Офицер находился возле них, а связанных арестованных крестьян выстроили рядом с лавками. Мужиков восемьдесят вывели из амбара без верхней одежды, в одних рубахах. Среди них были Назар и Прокопий Носковы. Женщины заголосили. Мужики сняли шапки, чувствуя жестокую и страшную расправу над своими селянами.

– За неисполнение приказа Верховного правителя России Колчака о мобилизации в освободительную армию и допущенный саботаж поставок продовольствия и фуража приговорить крестьян села Плотниково к порке в тридцать плетей каждому, – громко зачитал бумагу прапорщик.

Какой плач тут поднялся! Куприян, стоявший среди селян, рвался в центр. На обе руки повисли жена и тёща, не давая ему сделать вперёд и шагу. Не утерпев, прямо со своего места он закричал, обращаясь к офицеру:

– Ваше благородье, не трожь старика! Оставь его в покое! Он стар, я вместо него пойду!

– Ты кто таков, чтобы перечить мне?

– Я сын его, а рядом брат мой, Прокопий! Сделай милость, оставь старого отца моего!

– Почему не мобилизован в армию сей молодец? – обратился офицер к прапорщику.

– Ваше благородие, это семейство Шадрина Василия Матвеевича, а это зять его – Куприян. Добровольцем у нас служит Василий! Не велено на таких повинность накладывать, – быстро доложил рядом стоящий прапорщик.

– Ну что же, благодари своего тестя, – вновь обратился он к Куприяну, – иначе с тобой бы поступили.

Он махнул рукой. Крестьян по одному валили на сбитые лавки, и засвистели плети… Ребятня бросилась в разные стороны, женщины запричитали, мужики, крестясь, опустили низко головы. Куприян бился, сбрасывая со своих рук насевших на них женщин. Евдокия и её мать изо всех сил тянули его от места расправы. Избитых в кровь крестьян, многие из которых были без сознания, после порки бросали тут же на снег. Домочадцы их укладывали на сани и увозили. Не все выжили. Не выжил и Назар Яковлевич. Его мёртвое, безжизненное тело вместе с избитым Прокопием, уложив в сани, Елена с сыновьями повезла в дом.

– Тятя, тятя! Как же так! За что?!

Куприян в ярости вбежал в дом и сорвал со стены висевшую двустволку. Подоспевшая Евдокия с рёвом повисла на шее мужа.

– Куприяша, дорогой, не делай этого! Не накликай большей беды на нас! Куприяша! – билась в слезах молодая женщина. Бледный, с горящими от нахлынувшей ярости глазами, оттолкнув жену, он бросился из дверей дома. Дуся упала на пол без сознания. Вбежавшая в дом мать умыла и положила на лавку дочь. Дуня открыла глаза.

– Мама, мамочка, останови его! Прошу тебя! – обратилась она к матери.

Настасья, повязав крепче шаль, побежала догонять обезумевшего Куприяна.

* * *

Куприян, достигнув церкви, возле которой уже никого не было, побежал в отцовский дом. Елена, уложив Прокопия на кровать, обмывала тело свёкра. Приготовив чистую одежду, она осторожно смывала кровь с его спины. По лицу женщины текли слёзы, которые она даже не замечала. В дом вошёл Куприян.

– Эх, тятя! Что же это за освободительная армия? Отомщу, тятя, не прощу такого. Не получится, видно, отсидеться по домам! Не получится! – говорил он больше себе, не обращая внимания на окружающих.

– Брат, чего удумал? – тихо обратился к Куприяну Прокопий, приподняв голову при виде младшего брата.

– Слыхал я, что в лесах партизанский отряд воюет с беляками. Пойду к ним! Решено.

– А как же хозяйство твоё и наказ Василия Матвеевича?

– А сам-то он не стал сторожить его! Вот и я, значит, не стану!

В дом зашла запыхавшаяся Настасья Михайловна. Увидев похоронные приготовления по умершему Назару Яковлевичу, она перекрестилась, отвесила поклон и тихонько подошла к Куприяну.

– Куприян, может, помочь чем? – обратилась она к нему.

– Сами справимся, ступайте к себе домой. Я к ночи буду, – не поворачивая головы, ответил он Настасье.