Щит и вера

Основной работой для заключённых второго лаготделения стало строительство котлованов под будущие корпуса комбината, фабрики и новых бараков для узников. Всё заключённые строили вручную. Никита и Михаил Васильевич всё-таки приноровились к этой изнурительной работе, тяжелее всех было Пете, совершенно не умевшему даже лопату держать. Ему старались отвести более «податливую» землю, помогали, когда он падал в изнеможении раньше, чем положен был отдых. Старшие товарищи по-отцовски подкармливали его на скудные заработки, покупая ему что-нибудь съестное в ларьке с продуктами. Зачастили дожди. В такие дни они промокали до нитки. Одежду сушили возле костров, досушивали на себе во время короткого сна. Как-то выживали.

Первая зимовка. Мороз, пурга. Бригада Никиты Александровича готовит котлованы под фундаменты. Разжигают большие костры, чтобы отогреть землю огнём, затем люди быстро выбрасывают размягчённый грунт, на этом месте снова разжигают костёр и так углубляют мерзлоту. Днём и ночью горят костры, днём и ночью работают люди. И при сорока градусах ниже нуля работы не прекращаются. Шла гигантская стройка, и люди были главными механизмами в этой войне с суровой природой Заполярья за жизнь промышленного гиганта.

Всё резко изменилось с прибытием порядка девятнадцати тысяч заключённых, доставленных в два этапа в Норильлаг из Соловков после закрытия там в 1939 году тюрьмы. Бесконечной вереницей колоннами они шли через сделанный вертухаями коридор. Продуктовый же завоз с Большой земли в лагерь был проведён с учётом прежнего количества заключённых. Люди, продолжительный период времени не видевшие свежего воздуха, ослабели длительным заключением и совершенно не могли работать на стройке. Они заболевали от пронизывающих северных ветров и умирали десятками. Жаль было смотреть на этих страдальцев. Не хватало спецодежды. Многие из прибывших работали в своей гражданской одежде, вовсе не подходящей к условиям Заполярья. Соловецкие зэка принесли традиционные правила существования уголовного мира, по которым Норильлаг жил несколько десятилетий. С прибытием новой дармовой силы план был увеличен, а паёк уменьшен. Среди заключённых хронически проявлялось недоедание. К 1940 году около половины соловецких зэка «переселились» на кладбище поближе к Шмидтихе. Лаготделение превратилось в посёлок с многочисленными белёными бараками, своего рода улицами и площадью для проведения утреннего и вечернего построения. Ускоренными темпами было завершено строительство угольных шахт, рудников, коксового завода. Началось возведение основного объекта – большого металлургического завода.

* * *

Из соловецкого этапа к троице сотоварищей прибились ещё три человека. Они были из заводчан, из разных городов, разного возраста, но сблизились на «рабочей кости». Несмотря на слабость, они довольно быстро адаптировались в работе. Никита обратил внимание на эту троицу потому, что они, как и Никита с товарищами, поддерживали и помогали друг другу, что не часто встречалось в здешних краях. Поделившись своими наблюдениями с Михаилом Васильевичем, они решили сблизиться с троицей, что и было сделано. Теперь их стала целая группа. Самым старшим по-прежнему оставался Михаил Васильевич, затем шёл Никита, потом заводчане, а младшим был Петя. Всю их группу перевели на начавшие функционировать рудники. Подземная работа по добыче руды требовала ещё больше физических сил. Но они по-прежнему выполняли норму. Бригадир заметил эту группу, оценил, что она делает план, и держался с ними уважительно. Такие работники нужны, иногда он приписывал им сверх нормы, чтобы увеличить паёк. Одиночки не выдерживали, ломались. Были случаи самоубийства, но самым зловещим были расстрелы физически измождённых «ненужных» людей. Однако количество вновь прибывших росло, уже выстроены другие отделения Норильлага.

С переходом на подземные работы здоровье у Пети окончательно пошатнулось. Без воздуха, в холодной мерзлоте, что во льдах, люди долго не выдерживали, хотя часть бригады работала наверху, принимала руду и доставляла в вагонетках на фабрику. Заключённые менялись посуточно. Пётр стал отказываться от пищи, его лихорадило, он осунулся и почернел. Однажды он не смог встать и выйти на работы. Михаил Васильевич отвёл его в лазарет. Вскоре юноша умер от скоротечной чахотки. Впятером постояли они над его могилкой. Кладбище было роскошью только для умерших, расстрелянных узников сжигали.

В Заполярье пришла еле ощутимая весна. Все с нетерпением ждали лета, с надеждой на солнце и хоть какое-то тепло. В открывшуюся на Енисее летнюю навигацию 1940 года ситуацию со снабжением частично поправили, был завезён дополнительный провиант, паёк хоть и не вернулся к прежнему, но всё-таки стал больше. А завод поднимался. Вся группа Михаила Васильевича – Никита, Николай, Саша и Иван – ожидали завершения этой стройки и мечтали о работе на нём, о чём часто говаривали. Всем им были знакомы заводские специальности. Так прошёл ещё один год.

* * *