Щит Персея. Личная тайна как предмет литературы

Предложение профессора ему (Ивану – О. П.) очень понравилось, однако прежде чем ответить, он очень и очень подумал, морща лоб, и, наконец, сказал твердо:

– Я – нормален (ММ-2. С. 603–604).

В пространстве, которое предоставлено писателю для существования в СССР, самоидентификация «я – нормален» идентична «я – советский писатель».

Воспроизведем логику беседы психиатра с пациентом. Вот она: подумайте сами, если вы нормальный человек, нужно ли вам самому беспокоиться о том, что произошло на самом деле, самому бегать в кальсонах и, нарушая общественный порядок, добиваться поимки преступника:

«Изложите все на бумаге, все ваши подозрения и обвинения против этого человека. Ничего нет проще, как переслать ваше заявление куда следует, и, если, как вы полагаете, мы имеем дело с преступником, все это выяснится очень скоро. Но только одно условие: не напрягайте головы…» (ММ-2. С. 605).

Итак, самое главное писательское дело – исследование того, что происходит на самом деле, – должно быть передано в руки «известного учреждения», а сам, признавший себя «нормальным», человек не должен «напрягать головы».

Иван, сам признавший себя «нормальным», старательно и истово пишет «куда следует», препоручая дело расследования преступления именно тем, кто его совершил. Революционный пролетарский поэт Иван Бездомный становится «советским писателем», сознательно адресуя создаваемый им текст не широкому читателю, а главному читателю всех текстов, выходящих из-под пера советских писателей, – следователю «известного учреждения». Понимание действительности – это прерогатива власти. Совет поэту – «не напрягать головы» – вполне выражает главное требование власти Сталина к подданным.

Что же было в действительности?

Иван Бездомный рассказывает мастеру историю, которая читателю известна из первых глав булгаковского романа. Но мастер – это единственный человек, который должен понимать скрытую суть и логику таинственных событий и причину появления Воланда в Москве, а Ивана в сумасшедшем доме. Для мастера весть, принесенная Иваном из мира, покинутого героем, означает, что опубликованный отрывок из его романа вызвал реакцию самых могущественных сил, что фрагмент его романа внимательно прочитан, что автора романа ищут по адресу, указанному в романе, т. е. в «Кесарии Стратоновой», где, по замыслу Пилата, должен был укрыться от преследования властей душевнобольной бродяга, смущавший народ своими безумными утопическими речами. Ясно, что клиника профессора Стравинского, – это своеобразный московский аналог резиденции Пилата.

Первой жертвой этой «спецоперации» пал Берлиоз, редактор толстого литературного журнала и председатель московской писательской организации. Именно он не только прочел роман мастера, но и задержал рукопись романа на срок, вполне достаточный, чтобы снять с нее копию. Берлиоз, по собственному почину в ответ на опубликование фрагмента из романа мастера в какой-то маленькой газете, разворачивает большую политическую кампанию по искоренению религиозных предрассудков. Главная идея этой идеологической акции состояла в том, чтобы нанести удар по вере «отсталого» населения в реальное историческое существование Иисуса Христа. Берлиоз разработал целую программу пропагандистской атеистической поэмы, которую он заказал известному поэту Ивану Бездомному. Замысел редактору не удалось осуществить: он сам внезапно погиб. По версии Ивана, гибель Берлиоза только выглядит несчастным случаем, а по существу, является убийством. Именно об этом заявил Иван в писательской среде как очевидец происшествия – и был немедленно отправлен в психиатрическую клинику, где ему поставили заранее назначенный «неизвестным историком» диагноз – «шизофрения».

Мастер предлагает Ивану принять этот диагноз как истину, но вместе с тем Ивану придется признать мнение мастера, что он встретился с сатаной, что сатана существует, (что равносильно совету профессора Стравинского – «не напрягать головы»). Без принятия этих двух аксиом вместе («я сумасшедший» и «сатана существует») невозможно примирение с действительностью. Не смирившись, Иван обрекает себя на бунт и на правдоискательство, которое при данных изменившихся исторических обстоятельствах является абсолютным тупиком, настоящим безумием и сулит гибель.