Щит Рохгвайта (СИ)

Так вот, с перевязанной рукой и отвратительным настроением я и принялся стаскивать на ближайшую площадь угощение. Довольно быстро вести об этом разнеслись по всему Рохгвайту, и горожане потекли ко мне, чтобы поздравить, пошутить, еще что-нибудь подарить и повеселиться. Видя мою кисловатую рожу, трогать меня не решались, только салютовали кубками, поднимали здравицу и продолжали начавшееся веселье уже вдали от меня. Пришли и мои друзья, прихватив по дороге Тари.

- Ты чего такой мрачный, Лето? – воскликнул Кью. – Неужто дуешься все еще на меня из-за этой бутылки?

- Да! и вообще…

Что именно вообще, я не знал. Просто… не хотелось мне уже никакого праздника. И это было видно всем. Впрочем, народ явно решил, что Щиту города можно простить временную хандру, он тоже человек, пусть мается, коли охота. У него это быстро пройдет.

Я в принципе тоже так считал, поэтому отдался редкому для меня чувству с головой. В конце концов, когда еще удастся похандрить в такой ухарской обстановке?

А веселье вокруг уже набирало обороты, и Тармилла все чаще кидала на меня нетерпеливые взгляды. Танцевать, наверное, хотела. А я вот не хотел, тем более, что приключилась со мной новая напасть. Пораненная лопнувшей розой рука дико чесалась, а потом еще и болеть начала, будто там не мелкие ранки, а ожог от пороха…

- Лет, что у тебя с рукой?

- Да так, - досадливо отмахиваюсь. – Подарок сегодня неудачно открыл… стекло в руке лопнуло и кожу посекло осколками. Такая красивая была роза…

- Стекло лопнуло в руке? Как такое может быть?

- Ну помнишь, нам про русалочьи слезы рассказывали? Я, наверное, задел за кончик… вот она и…

- Нет, Лето, нет! ты все перепутал! Русалочьи слезы не взрываются, они просто рассыпаются в пыль. Без осколков.

Кью иногда был потрясающе занудлив, но на его память можно было положиться. Если уж он говорит, что без осколков…

- Покажи-ка свою руку, - неожиданно встрял подошедший Аксан, старший брат Наки, давно уже практиковавший как маг-лекарь.

- Что, разматывать? Прямо здесь?

- Разматывай, поживее.

Боль сделалась нестерпимой, и я поспешно снял бинты, надеясь, что уж Аксан-то сможет с этим разобраться. И застыл, оглушенный увиденным.

Судорожный вздох, пронесшийся над стоявшими рядом со мной людьми, я проигнорировал. А потом услышал сдавленный, но вполне внятный приказ Аксана:

- Все назад! Не приближаться!

- Что? Что там? – встревоженно спросила мама, вопреки лекарю пытаясь протолкаться поближе.

- Цветастая смерть, - короткий приговор в два слова был ей ответом, остановив надежнее любой стены.

А на моей руке распускались маленькие розы, перемежая алые лепестки крови светло-розовыми обескровленными участками.

***

Первый день после Дня рождения

Лепесток «Рохгвайтского Щита» был покрыт мелкими капельками. Утренняя роса. Розовые кусты достаточно далеко до дома, жар от огня до них не доносится. В каплях отражались соседние ветки с причудливо изогнутыми бутонами. Темно-красная кайма и белое полотно середины. И запах… благороднейший розовый запах! Розовый дед настоящий мастер! Потрясающе красивый сорт получился!

Я сидел у его подарка и слушал рев пламени, доносившийся от моего дома. Моего бывшего дома. Все сгорит дотла, тут уж и гадать нечего. Уже почти догорело, это флигель ревет, он самый деревянный… Спасибо, хоть меня туда не затолкали. А может, и лучше было б, если б затолкали?

Поджигатели появились еще до рассвета. Велели мне выйти, ничего не объясняя, и тут же облили дом горючим маслом. Все в плотных белых плащах с длинными рукавами. Я схватил первое, что попалось под руку, и теперь сижу вот… с маминым и папиным подарками, запасными штанами и сапогами. Розы нюхаю.

Народ со всеми предосторожностями покидал в ярящийся огонь свои белые балахоны и отправил ко мне переговорщиков. Как к врагу.

Хотелось плакать. Не потому, что больно, хотя боль теперь сделалась практически основой моего существования. А потому что я знал, что спасения нет. Аксан сказал, что цветастая смерть потому так и называется, что это смерть. Это магическая дрянь, которую нельзя вылечить, но можно остановить. Если я никого не трогал после того, как…

Я уверен? Что не трогал?

Да я весь день только того и хотел, чтоб меня не трогали! Помните?

Да, помнят. И очень мне благодарны! Никого не придется убивать.

Убивать! А меня? Меня – придется?!

Они молчали очень долго. Очень. Потом сказали – нет. То есть надо бы, конечно, но я – Щит. Нельзя убивать свой Щит.

Спасибо пребольшое! Вы лишили меня дома, а теперь…

Что? Что?!

Я чуть не сорвался в совершенно позорную истерику. С величайшим трудом удержался, еле-еле. Я не могу больше жить в Рохгвайте. До самой моей смерти я изгоняюсь из города. В горы. Мертвый, я уже не буду представлять опасности, мое тело заберут и похоронят на городском кладбище со всеми почестями. Но пока я жив… цветастая смерть может цепляться к живым очень легко. Слишком легко. Я должен понять и как можно скорее убираться вон. Мне оказывают очень большое доверие этим решением. На меня очень надеются. Не буду ли я любезен покинуть этот сад и этот город? Прямо сейчас?