Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма)

Возвращаясь к образу доминанты Ухтомского, напомним, что, когда у человека загорается патологический очаг, он, как воронка, втягивает в себя прочие отделы коры головного мозга. Лёгкая вечерняя грусть, если ничего ей не противопоставить, к ночи может перейти в глубокое переживание и тоску, а на следующий день в депрессию, при которой человек забудет о существовании детей, любимой работы, светлых сторон жизни. Всё поглотит «чёрная бездна». Противостоять этому процессу сползания в воронку возможно, если постоянно активировать другие участки коры головного мозга по другим поводам. Хотя деятельность человека не сводится только к работе мозга, и многие учёные свидетельствуют, что сознание — это одно, а мозг — другое, тем не менее, на нас эти процессы влияют[188]. Есть, конечно, духовные люди, которые освободились от влияния «бренной плоти», но на большинство из нас «бренная плоть», в том числе и мозговая деятельность, оказывает большое влияние.

Увлечённость своей тематикой, уход в грёзы

Когда в человеке начинает доминировать какое-то страшное переживание, тем более, когда стоит задача его к этому переживанию подтолкнуть, а затем предложить ложный путь спасения — совершить шаг, противоречащий глубинным устоям, — он может выбрать этот мнимый путь спасения, что приведёт его в результате к гибели и деградации. Вследствие глубокой деформации (есть даже такой термин «расчеловечивание») человек через некоторое время перестаёт видеть для себя проблему. Память о прежней личности плавно начинает затихать. Становится понятно, почему многие заключённые выбирали такие, казалось бы, на первый взгляд странные стратегии.

Академик Д. С. Лихачёв в своих воспоминаниях описывал давление моноидеи на людей, находившихся в тоталитарных условиях. Он рассказывал, что принимал участие в деятельности сообщества[189], в рамках которого люди собирались он и и брали «шутливые» темы для докладов с детальной их проработкой. Погружение в подобную деятельность помогало, образно говоря, активировать отделы коры головного мозга. В обществе же давление моноидеи начинало перемалывать, словно катком.

Лихачёв предположил, что закрытие чайных, которых в своё время было обилие в Петербурге, было связано именно с усилиями властей ограничить общение людей. Именно через разумное обсуждение люди могли формировать альтернативную точку зрения на реальность, транслируемую извне, а это представляло угрозу. Некоторые даже считают, что проектировка квартир в то время преследовала ту же идею: маленькая кухня не позволяла собираться людям для дискуссий. А общепит на несколько тысяч человек в советские годы изолировал от индивидуального общения в семье.

Д. С. Лихачёв описывал своеобразный подход товарища по заключению Бердыгина так: «Те стратегии, которые мы использовали, всё-таки были слабоваты. А Бердыгин был настолько погружён в собственный мир интеллектуальных изысканий, что мир лагерный его вообще не касался никак».

Здесь с Лихачёвым можно поспорить: когда человек стремится отвлечься от жестокой реальности через какое-то занятие, может возникнуть опасность ухода «в грёзы». Изучение опыта людей, оказавшихся в экстремальных ситуациях, показывает, что эта стратегия может приносить плоды первое время, но полный отрыв от реальности заканчивается крахом личности. Человек теряет способность предпринять шаги для своего выживания. Слишком погружаясь в какую-либо сферу, он либо не отслеживает внешнюю реальность, либо у него страдают социальные контакты.

Один опытный заключённый рассказывал, как вели себя поступившие с новым этапом: многие закрывались фуфайкой, словно прячась от шокирующей внешней реальности, и начинали мечтать. Низкокалорийная пища (которая используется, кстати, и в сектах) также способствует возникновению у человека грёз, практически неотличимых от реальности. Это даже нечто большее, чем наркотические галлюцинации. В автобиографическом романе «Папийон» французский заключённый описывал, что в условиях одиночной камеры он погружался в грёзы, которые принимал за реальные события.

Сохранить себя. Интеллектуальная деятельность и личное творчество

Любая интеллектуальная деятельность так или иначе помогает оставаться человеком. Лихачёв писал, как некоторые заключённые с большим воодушевлением принимались за работу в газете. По этой же причине играли в лагерном театре.