Щит земли русской

– Идут наши посланцы, идут, великий каган! – сотник Осташ первым оповестил Тимаря и Уржу о том, что печенежские посланцы разминулись с урусами на ничейном поле и приближаются к Белому Шатру.

– Вижу, – резко ответил Уржа, поманил сотника к себе и тихо напомнил о том, что было ведено сделать накануне отхода князя Анбала в город урусов. – Не забыл, сотник? Сотворишь кагану угодное дело, наутро тысячу воинов примешь под свою руку!

Осташ головой ткнулся в красный ковер, постеленный перед кагановым шатром.

Князь Анбал в сопровождении бывших при нем верных нукеров поднялся на холм, приветствовал кагана.

– Были мы в городе урусов… – начал рассказывать молодой князь, но Тимарь резким движением руки остановил его, громко спросил, указывая рукой на сосуды, которые держали за спиной князя два нукера:

– Что это?

– Это и есть та пища, которой бог урусов наградил их город! Мы все пробовали, великий каган – дивная пища в их колодцах, и…

– Внесите в шатер! – распорядился каган, встал с подушки и в сопровождении брата, телохранителей и князя Анбала вошел в шатер, велел поставить корчаги урусов у двери. Сотник Осташ, выпроводив нукеров князя Анбала, сам остался у этих корчаг.

– Так ты говоришь, князь, это и есть пища, богами дарованная урусам Белого Города? – насмешливо спросил Уржа.

Анбал гордо вскинул голову, обидевшись на недоверие, которое сквозило в каждом слове старого князя Уржи.

– Да! В городе два колодца, и в них неизбывно черпается медовый раствор и молочный кисель…

– Теперь и мне понятно, почему урусы так долго стоят на стенах, – тихо проговорил Тимарь. – Идем, князь, перед всем войском о виденном расскажешь. Иди! Сотник, вынеси эти сосуды следом, войску напоказ.

Анбал вышел из шатра первым, за ним Тимарь, Уржа, а следом сотник Осташ с трудом вынес объемистые корчаги, наполненные дарами белгородских колодцев.

– Слушайте, князья мои верные и вы, нукеры отважные! Посылали мы в город урусов своего подданного князя высмотреть все и нам о том рассказать. Вернулся князь Анбал и говорит, что бог урусов дает им пищу из волшебных колодцев! Князь и нам отпробовать той пищи принес. Так ли, князь Анбал? – Тимарь резко повернулся к молодому князю.

– Так, великий каган и вы, князья печенежские! Налили урусы этой пищи и нам, чтоб отведали мы и не стояли зря под стенами…

– Хорошо! – прервал Анбала Тимарь. – Посмотрим мы, чем даровали урусы нашего посланца, чтобы мы ушли от стен их города! Сотник, покажи нам, что в этих сосудах?

Сотник Осташ рывком приподнял корчагу, опрокинул ее, и на красный ковер плеснулась пахучая медовая сыта, а потом тяжелой струёй полились золотые монеты…

Ближние князья и старшие нукеры едва не кинулись к ковру, всяк по-своему – с удивлением, негодующе, зло – выказав рванувшееся из души негодование.

– Измена! – страшное слово первым выкрикнул сотник Осташ. – Князя подкупили урусы!

– Так вот какая пища богов в тех колодцах, князь Анбал! – Уржа, словно неотвратимый рок, вплотную подступил к Анбалу, а тот, не мигая, смотрел на горку золотых монет.

– Смерть предателю! – этот крик словно плетью хлестнул молодого князя по лицу. Он вскрикнул, взмахнул перед собой руками…

Осташ со всей силы ударил копьем князя в спину.

– Ты на князя поднял руку! Князя только каган может приговорить к смерти! – Уржа выхватил саблю и, не дав сотнику опомниться, свалил его на красный ковер, рядом с поверженным князем Анбалом. Войско откликнулось гулким ропотом, и трудно было разобрать, князя ли осудили воины, или поступок сотника…

К Тимарю приблизился Уржа и чуть слышно прошептал:

– Еще плохие вести, брат мой. Змееныши – сородичи мерт вого Анбала – слух успели пустить среди войска, будто мы утаили золото, много золота, которым урусы якобы откупились перед всем войском! А мы, ты и я, убили князя и то золото себе оставили, чтоб с нукерами не делиться. И теперь все хотят справедливого дележа. Многие нукеры, не таясь от моих доглядчиков, грозятся не уйти от Роси, пока мы не совершим такого дележа.

Тимарь тяжело повернулся к брату, пытливо глянул в его узкие, настороженные глаза: брат думал, как спасти себя, кагана, как удержать власть в руках от завистливых и беспощадных сородичей, каждый из которых только и ждет удобного случая.

«Обманули князей, нукеров… Анбала убили, а покоя душе так и не сыскали, – размышлял Тимарь, ворочаясь на подушке. – Расспрашивал я нукеров, ходивших в Белый Город урусов. С теми колодцами урусы через неделю повалились бы на траву, как валятся осенние мухи при первом морозе! Не от страха перед колодцами увел я войско от проклятого города!»

– Коварные тмутараканцы! – выкрикнул Тимарь, не сдержавшись от прихлынувшей злости. – Должно, их лазутчики уследили-таки, когда кинулись мы на Кыюв! Теперь по нашим вежам гуляют безнаказанно!

Гонцы принесли весть о нападении тмутараканских урусов на печенежские вежи в тот час, когда Анбал только что возвратился из голодного Белого Города. Еще неделю продержать город в осаде, и он упал бы к ногам кагана, как падает в траву откормленный осенний гусь, перенятый в воздухе меткой стрелой степного охотника!