Щуки в море (СИ)

— Ну вот видишь! Ты тем более не сможешь, — кузнец безнадёжно поник. — И вид у тебя не наш, и говоришь на другом диалекте. Ты для тинистарцев чужая, понимаешь? А их приучили остерегаться чужих, тем более что никто из наших крестьян жителей других стран даже не видел никогда. Мирланех же не только нас не выпускает, но и вас не впускает, даже торговля — только на двух пограничных перевалах, в сам Тинистар купцам ходу нет, и торговать им можно только с особо доверенными людьми Тесенита.

«Да, феи Земли действительно не справятся», — поняла Леренна. — «Но есть же и другие Стихиали! А Стражи Вихрей, например, могут становиться невидимыми и читать мысли. Надо срочно посоветоваться с нашими друзьями с Земли!»

* * *

«Наконец-то мясо!» — подумал Паланир. — «А то от этих кабанов пока один навоз был. Мало того, что воняет, так ещё, оказывается, и на удобрение сразу не годится — сначала перегнить должен», — он посмотрел на компостную яму, содержимое которой в основном составлял свиной навоз с соломой. Солома была покупная, и все окрестные крестьяне терялись в догадках — зачем уважаемые ханисетль Манелисса и ханисетль Юллия скупают возами не только сено, но и солому, которая не годится на корм ни метеланам, ни ламхинам? Впрочем, уже летом сто фарилей хансата должны были принести её с избытком — крышу-то подновлять не придётся, она же черепичная!

Упитанный подсвинок, которого месяц назад начали откармливать отдельно, — остальных было решено оставить на развод — тянул, как объяснил измеривший его Виктор, кимбутов[2] на сто пятьдесят — сто семьдесят. Уже взяла последнюю пробу навоза ханисетль Алинна («Чтобы не было гадости, от которой болеют», — объяснила Танисса), уже готовилась промывать кишки новая знакомая — не говорившая по-тарлаонски ханисетль Наталлия, уже и он сам приготовил рассол и нащепал ароматное полено для коптильни. «Всё, начинаем!»

— Гоните его сюда! — Паланир приготовился ухватить подсвинка за ногу.

* * *

«Красивый камень», — отметила Ледяная Дева. — «Как, интересно, называется? Дашу бы сюда!»

Страж Вихрей держал её за руку, и они, невидимо скользя в воздухе, в принципе могли позволить себе полюбоваться красотами Тинистара — в основном архитектурными, хотя и природной красоты в стране было немало. Однако тинистарские порядки вызывали у Алины почти физическое отвращение, и она, не оглядываясь по сторонам, деловито приступила к считыванию памяти старшего мастера следующей каменоломни.

Есть! Очередная капля чужой памяти раскрылась образом записи не то в книге, не то в свитке: «Суленор, пожизненно за побег родственников». Дальше шло название родного городка Нилармаха и было приписано: «Можно использовать как кузнечного подручного».

Каменоломня была открытой, и Артур с Алиной легко перенеслись вниз, где работали повинники и расхаживали четверо стражников. Один из них держал взведённый арбалет и был готов выстрелить в любого появившегося постороннего — под «посторонними» подразумевались, конечно же, Лесные Сёстры. Трое других, с длинными шестами, должны были задержать могущих неожиданно рвануться на свободу повинников — остановить, оглушить, но только не убить, ибо стражник, убивший повинника, сам становился повинником вместо него.

Нужного им молодого парня — мрачного, но время от времени злорадно ухмылявшегося — они нашли довольно быстро. Парня действительно звали Суленором, сыном Нилармаха, и бежать из Тинистара он был, мягко говоря, не против, поэтому Страж Вихрей, даже не пытаясь сначала поговорить, сразу положил руку ему на плечо, и все трое появились у кузницы Нилармаха.

* * *

Для четырнадцати человек стол был, пожалуй, маловат, но Паланир, с молчаливого одобрения всех остальных, пригласил на ужин всех четверых землян, и те не стали обижать отказом людей, призвавших разделить с ними радость, тем более что и еды, и утвари хватало — Мардон, когда-то бывший подмастерьем у гончара, ещё зимой наделал мисок и горшков из оставшейся с декабря глины.

— Сули… — потрясённо смотрел на сына ещё не поверивший до конца в своё счастье Нилармах. — Как же тебе удалось бежать?

— Да я сам не понимаю, — оторвался от еды Суленор, уплетавший за двоих картошку и жареную свиную требуху с кармоном. — Отлетел небольшой камень, я наклонился поднять, чтобы под ногами не мешался, и вдруг стою перед твоей кузницей! Отец, а мы где — в Ласимеле?

— В Ниметаре. Мы со Стиламмой даже в Ласимеле оставаться побоялись, хотели перебраться подальше от Тинистара.

— А тебя перенёс сюда я, — сказал Страж Вихрей.

— Ох, как же я благодарен!.. Ну и правильно, что подальше! — Суленор зло усмехнулся и вновь принялся отъедаться, поскольку последние несколько лет всё время был полуголодным — повинников в Тинистаре в принципе голодом не морили, но старший мастер с подручными, как везде и всегда, подворовывали.

— Суленор, поведай, каково имя камню сему? — через несколько минут решилась спросить Алина. Камень лежал на столе — очень тёмной, но всё же слегка прозрачной синевы, с розоватыми и кремовыми прожилками.