У меня создалось впечатление, будто я начинала злиться. Но самым ужасным казалось то, что я до сих пор не знаю конкретного объекта моего раздражения. Не может быть, чтобы такой шквал негатива, как снежный ком, разросся из единственной мысли этим утром, что январь не должен быть жарким летом, и солнце как-то неестественно сдвигается в левую сторону. Я уже не слушала Кэтрин. Я вообще ничего не слышала, даже собственных мыслей. Было самым правильным сейчас отключить собственное сознание, чтобы хотя бы на время прекратить доступ к апатичным настроениям. Но тут до меня долетел звук собственного имени.
– Лоооиз!
Судя по странному выражению удивления на лице моей мамы и по растянутому «о» в моем имени, я поняла, что она обращалась ко мне несколько раз, но я ушла в собственные мысли слишком глубоко, чтобы ее услышать.
– Что? Прости, что?
Я распрямила спину на случай, если причиной маминого обращения оказалась моя неправильная осанка, и тут же откашлялась, придав своему лицу выражение полного внимания и готовности ответить на любой вопрос. Она издала фальшивый хохот и пошутила на счет моей рассеянности.
– Ты сегодня весь день подозрительно мечтательная. Миссис Сильвейтор задала тебе вопрос, дорогая.
Я еще некоторое время продолжала внимательно смотреть на маму во все глаза, но продолжения не последовало, и я перевела вежливый взгляд на миссис Сильвейтор. Странно, ведь если я с первого раза не услышала собственного имени, не значит ли это, что я не слышала и предшествующего вопроса? Своей улыбкой я спросила свою новую собеседницу, на что мне нужно отвечать.
– Лоиз, милая, я просто поинтересовалась, как ты проводишь каникулы?
– О, чудееесно!
Как-то странно я ответила.
– Путешествую по книгам!
Боже, что-то со мной не так.
– То есть, читаю я сейчас… книги…
Мне вспомнилось, что на моем столе в комнате лежит «По ту сторону рая», и стало и смешно и жутко представить, куда именно я путешествую. Миссис Сильвейтор одобрительно улыбнулась и многозначительно кивнула несколько раз.
– А как тебе колледж, милая?
Я немного растерялась и решила уточнить:
– Э-э, ну сейчас же никто не учится…
– О, это да, безусловно! Но как ты находишь новозеландское образование в целом? Как тебе в вашей школе? Нравится?
– Мне несколько трудно судить, миссис Сильвейтор, – неуверенно ответила я. – Я ведь не могу сравнить школы в Новой Зеландии с чем-то еще. Я ж только здесь училась. Просто не совсем знаю, как должно быть правильно или неправильно.
– И то верно, – ответила она со снисходительной улыбкой. На мое счастье стали разливать напитки, и уже вот-вот должен был подойти заказ на еду. Это немного всех отвлекло и ободрило, а мне дало возможность отстраниться от всех разговоров и избежать расспросов.
Иногда я рассматривала посетителей ресторана – в целом людей, похожих на нас: хоуми, как и мы, они почти все сидели семьями и так же вежливо вели беседы, возможно даже, что на те же темы. А иногда я прислушивалась к разговорам за нашим столиком. Кэтрин, судя по всему, посчитала меня грубой и неинтересной и, подперев подбородок рукой, игриво посматривала на стол в середине зала, за которым сидела компания из пяти человек: три девушки и два парня. Троих из них я знала. Две девушки в прошлом году были в выпускных классах в нашей школе, обе из состоятельных семей. Одну звали Николь, а имя второй я никогда не знала. А парня видела как-то на общей городской олимпиаде по английской литературе, в которой принимали участие и мальчики, и девочки. Не помню, упоминала я или нет, но учусь я в Оклендском колледже для девочек в Ремуере, минутах в двадцати езды от нашего дома. Красивое белое здание в виде замка с башнями, утопающее в зелени, всем своим видом говорящем о нашем светском английском происхождении. Как тут можно сказать, как я отношусь к новозеландскому образованию? Каждый раз, когда я оказывалась внутри этого замка с его викторианским интерьером, я в смешанных чувствах смотрела на открывающийся пейзаж за окном: поля, огороженные забором из горизонтально сколоченных досок в стиле кантри, холмы с густыми кустарниками и невысокими кипарисами и тихая жизнь маленькой Новой Зеландии, которой эти замки нужны, как ледокол в пустыне.