Шефы тоже плачут

- Именно поэтому ты не приехала вчера на съёмки?

- Да.

Я скорее чувствую, чем слышу, как выдыхает тётя Таня. И мне так хочется заверить её, что всё это лишь недоразумение - но я не могу. Не могу больше врать ни себе, ни другим, что всё хорошо. И что всё поправимо. Это всё для меня слишком - всегда было так. Потому что я свыклась с совсем иным отношением Орловского. Я сроднилась с мыслью, что Андрей воспринимает меня как досадную помеху, знакомую ему с младенчества, в сторону которой он может отпускать беззлобные шутки, задевающие меня так, что это ранит прямо в сердце.

- Он очень тебя ждал, - тихо говорит тётя Таня, и я поворачиваюсь к ней.

Глупо уточнять, кого она имеет ввиду, но мне, чёрт бы всё побрал, хочется это сделать. Потому что «он тебя ждал» и «Андрей Орловский» совсем не вяжутся у меня воедино.

Вместо этого я подхожу и устраиваюсь напротив неё. Хочется уже расставить все точки над «ё», потому что иначе нельзя. Сколько можно терпеть, молчать и делиться с подругами, у которых и без меня проблем воз и маленькая тележка?

- Конечно, ждал. Ему же так нужно выиграть этот чёртов конкурс, - не сдерживаюсь, хмыкаю я, отводя глаза, когда тётя Таня находит мой взгляд. - Милена сказала, что для Андрея это особенно важно.

- Ему это важно было сделать для вас обоих. Не для себя.

- Глупости. Я прекрасно бы обошлась и без победы. А вот Андрей - нет.

- Значит, ты плохо его знаешь.

- Вот уж не надо! - повышаю я голос, хотя совсем не должна этого делать. - Это он за моей спиной обучался у своей типа бывшей девушки, а не я.

- Я знаю. И в этом он точно был неправ. О чём я ему и сказала. В остальном же у тебя нет ни единого повода ему не верить. Если я говорю, что победа ему нужна для вас обоих - так оно и есть.

- И тем не менее…

Я поджимаю губы. На тётю Таня стараюсь не смотреть. На языке вертится вопрос, задав который я получу ответ если не на все вопросы, то на многие. И как раз его-то озвучивать страшно настолько, что я снова включаю режим трусихи.

- Знаешь, что я думаю обо всём этом? - наконец прерывает гнетущую тишину тётя Таня.

- Что?

- Вы не с того начали. Нет, когда Андрей решил позвать тебя участвовать вместе с ним в этом шоу, я была целиком и полностью «за». Но теперь уже не думаю, что это было хорошей идеей. И дело совсем не в том, что ты ему не подходишь. Дело - прямо в противоположном.

- В том, что я ему чересчур подхожу? - кривлю я губы в невесёлой усмешке.

Говорить об Андрее и о нас с ним в принципе - это как проворачивать в груди тупое лезвие, застрявшее где-то меж рёбер, с левой стороны. Но теперь, когда в кухне звучит спокойный и размеренный голос тёти Тани, мне словно бы становится легче дышать.

- Именно. И это не шутка. Просто вы… вы немного запоздало поняли, что именно вас связывает. И не научились толком взаимодействию, когда вдруг попали в непосильное испытание. И дело не в съёмках, вернее, не только в них. Дело в вас самих. Вам бы сначала с чувствами друг к другу разобраться, а потом уже в шоу всяких участвовать. Но сделанного не воротишь.

- Не воротишь, - эхом откликаюсь я.

- Зато всё можно исправить. Андрей любит тебя, Рита. Любит давно, наверное, гораздо дольше, чем ты могла себе представить. Просто он… как бы это помягче выразиться… Не сразу осознал эту истину.

Она озвучивает то, что я и сама чувствую. И сейчас мой жест доброй воли, когда в одиночку решила «отпустить» Орловского в лучшую жизнь, кажется мне совершенно идиотским. А страх, что уже ничего нельзя исправить, кромсает душу на части.

- Я говорила с Миленой об Андрее. Она сказала, что с ней ему будет лучше. И не поверить в это сложно, учитывая, что он всё же выбрал её и отправился к цапле, когда мы с ним поругались.

- К цап… к Миле? Ты что-то путаешь, Рита. Андрей был в пригороде, у деда. Или я чего-то не знаю.

Я выдыхаю, чувствуя такую неуёмную радость от того, что в эти дни Орловский не виделся с Миленой, что хоть вскакивай на ноги и танцуй, и всё же говорю упрямо:

- Вы же не будете спорить с тем, что она сможет дать ему гораздо больше, чем я?

- Неужели ты настолько плохо знаешь моего сына? Он будет делать только то, что желает сам.

- О! Это его качество мне очень хорошо знакомо.

Тётя Таня слабо улыбается и кивает. А меня бросает на эмоциональных качелях. Я то успокаиваюсь, то мгновением позже чувствую, как сердце начинает заходиться в бешеном беге. И всё это - за какие-то кратчайшие секунды.

- А ещё цапля сказала, что если она не выйдет за Андрея, ваш бизнес пострадает, - выдаю то, от чего во рту появляется противный привкус. Как будто и вправду могла поверить, что реальные чувства можно заменить материальными ценностями.

- Он не пострадает в любом случае. Все эти перспективы - лишь планы на будущее, которые либо сбудутся, либо нет. Что толку горевать о том, что не случилось? Но самое важное - моя единственная потребность - видеть сына счастливым. Счастье ребёнка не может стоять на кону рядом с успехом даже трижды любимой работы. Это неправильно.