Шефы тоже плачут

В этом я с ней полностью согласна, потому и моё решение сейчас кажется мне всё более глупым с каждым произнесённым ею словом. И теперь я сижу, глядя в пол перед собой, и не понимаю, что мне делать дальше. Можно ли хотя бы попытаться наладить всё с Андреем? Хочет ли он того же, что и я? Понимает ли, как мне было непросто рядом с ним всё это время? Как я изводилась, ревнуя его к чёртовой Милене? Как растерялась, понимая, что не могу дать ему того, в чём он нуждается. И как в принципе не поняла, что он хочет меня, и без моего присутствия рядом ему не нужны карьера и победа в шоу.

Тётя Таня права - нам ещё очень многому предстоит научиться, ведь несмотря на то, что мы знакомы всю жизнь, любить друг друга мы так и не умеем.

- Как… прошли съёмки? - всё же выдавливаю я из себя, когда понимаю, что избегать этого вопроса и дальше не выйдет.

- Их не было. Они не состоялись, разумеется. Но сегодня в десять утра всё же состоятся. Андрей будет готовить один. Организаторы предложили поменять формат, ну, вроде добавить креативный ход - сменить участников в каждой паре, но Андрей категорически против.

- Что значит он будет один?

Я не выдерживаю, вскакиваю из-за стола и принимаюсь расхаживать по кухне. Даже представить не могу, что в итоге ляжет на плечи Орловского - мы и вдвоём-то с ним с трудом справлялись, а здесь…

- Ну, вот так. Собственно, я потому и приехала к тебе.

- Почему он мне не позвонил?

- Он… Он чувствует себя ненужным. Сказал мне, что ты самолично хочешь вручить его Милене. Я пыталась убедить его, что это не так - но ты же знаешь Андрея - порой его не переспоришь.

- И всё же теперь ему придётся терпеть своего Пухляша рядом. У меня порой получается его переубедить. Дайте мне полчаса… нет - двадцать минут. Вы же подкинете меня до главного ресторана?

- Конечно.

Тётя Таня теперь улыбается открыто, и я понимаю, что она испытывает облегчение. Точно такое же чувство разливается и у меня в груди. Теперь всё будет иначе - я смогу исправить то, что сделала. По крайней мере, когда я наспех принимаю душ, подкрашиваю ресницы и надеваю первую попавшуюся под руку одежду, я очень в это верю.

Отрывок 6

В здание главного ресторана я вхожу задолго до начала съёмок - мне просто необходимо встретиться с Орловским загодя, чтобы обсудить если не наши отношения, то хотя бы меню. Его по памяти озвучила тётя Таня, которая пожелала мне удачи и отправилась дожидаться момента, когда родных и знакомых пригласят в ресторан той команды, за которую они прибыли болеть.

По дороге же успеваю набрать номер Катьки, которая поначалу сонно матерится, но всё же соглашается приехать к десяти в качестве моей скромной группы поддержки. Ни мать, ни отца я не зову - с первой у меня не особо тёплые отношения, а второго я не видела ни разу за то время, как он перестал выплачивать на меня алименты.

В пустынном павильоне так тихо, что кажется, пространство звенит. Или же это ощущение складывается у меня потому, что нервное напряжение внутри больше похоже на натянутую до предела тетиву. Меня встречают сотрудники съёмочной бригады. Администратор программы ничего не говорит по поводу моего вчерашнего отсутствия, пока я пытаюсь пролепетать что-то, что объяснило бы произошедшее. Просто отдаёт указание наложить мне грим, начинает кому-то звонить.

Понимаю, что несмотря на кажущееся спокойствие людей кругом - я устроила маленький переполох своим прибытием. Или может, всё так остро воспринимается потому что у самой внутри - настоящее цунами? А время снова летит, как сумасшедшее. Когда сажусь в кресло в гримёрке, стрелки бегут к девяти часам утра. Пытаюсь считать про себя, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок, но это не удаётся. В основном они крутятся вокруг того, что же скажет мне Орловский когда приедет на передачу. Если приедет. Может, ему уже позвонили и он решил ответить мне любезностью на любезность, проделав то, что вчера сотворила я? А что? Получится весьма такая милая месть в нашем с ним стиле.

Когда до съёмок остаётся полчаса, дверь в гримёрку распахивается, и на пороге появляется Андрей. Моё сердце замирает на несколько бесконечных секунд прежде, чем пуститься в галоп. Он смотрит на меня, и в глубине его глаз я вижу такую вселенскую усталость, что меня будто прошибает электрическим импульсом. А ещё кажется, что Орловский в этот момент настолько далёк от меня, что это кажется катастрофой. Будто бы и нет больше моего Андрея, а рядом со мной - совершенно чужой человек.

Он сдержанно кивает мне и садится в кресло рядом. Прикрывает глаза, будто не желает меня лицезреть подле себя, и только по тому, с какой силой вцепляется пальцами в подлокотник, можно судить, что он испытывает в этот момент.

- Андрей, я хочу…

- Т-чш. Всё потом.