Шекспир

В предыдущем 1596 году Уильям успешно, наконец, решил вопрос герба, испрашивавшегося еще Джоном Шекспиром много лет назад. В следующем году он купил дом, приличествующий джентльмену, второй по размеру дом в Стратфорде, построенный сэром Хью Клоптоном, который подарил городу мост через Эйвон в 1490 году. Дом возвышался на углу Чепел-лайн и примыкал к огромной территории, состоявшей из нескольких наделов, среди которых было два сада, два виноградника. Он находился в нескольких метрах от школы, в которую некогда ходил Шекспир. Дом невозможно не заметить и даже не залюбоваться им. Величественный дом, построенный из кирпича, с фахверковой стеной, с гордо возвышающимися пятью коньками над фасадом на Чепел-стрит, шестидесяти футов в длину и семидесяти футов в ширину. В доме было десять очагов, что могло предполагать наличие пятнадцати комнат. Речь шла о большом изменении для Анны Шекспир, которая покидала задние комнаты дома Джона и Мэри на Хенли-стрит и переезжала в свое первое собственное жилище. В отсутствие мужа она не могла надеяться заполнить это обширное помещение детьми, когда с ней оставались только две дочери — Сюзанна и Джудит, — Хэмнет умер за год до покупки дома, — поэтому через несколько лет она приняла на жительство племянника своего мужа Томаса Грина с женой и двумя детьми.

Так Уильям Шекспир, обладатель герба, приобрел жилище джентльмена в сердце своего родного города. Операция не была лишена рисовки и не могла остаться незамеченной в местечке, где еще помнили о финансовых неурядицах его отца. Еще не поселившись в своем новом доме, Уильям Шекспир, драматург, стал в тридцать два года Уильямом Шекспиром, джентльменом. Так он назван в дальнейших документах на покупки с 1602 года.

Одна туча на этом сверкающем стратфордском полотне, но какая — Уильям и Анна потеряли своего единственного сына Хэмнета, похороненного 11 августа 1596 года. Неизвестны обстоятельства смерти мальчика одиннадцати с половиной лет Признаки траура появляются в произведениях Шекспира через четыре или пять лет в «Гамлете» и в «Двенадцатой ночи», скорби отца, скорби Джудит, сестры близнеца.

СПЕКУЛЯНТЫ И БУНТОВЩИКИ

Покупка на Ныо Плейс не исчерпала финансовых резервов Шекспира, и со следующего года он вновь в поисках мест в родном городе для вложения капитала. Зимой 1597–1598 годов Ричард Куини возвращается в Лондон и пытается вести переговоры с властями о новой хартии для Стратфорда. Старой хартии, восходящей к 1553 году, скоро будет полвека; и с точки зрения руководителей Корпорации, опа плохо приспособлена к экономическим нуждам города, то есть к их личным нуждам. В письме от 24 января 1598 года Стерли сообщает Куини о том, что говорят в Стратфорде: Шекспир стремится приобрести землевладение в двенадцать гектаров, расположенное в Шогтери или его окрестностях. Стерли побуждает Куини убедить Шекспира заменить это приобретение земли спекуляцией на будущем урожае, купив на договорных условиях с другими заинтересованными лицами часть десятин с урожая, принадлежавших Корпорации. В глазах Стерли двойная выгода должна поколебать Шекспира, который может расценивать это как предложение войти в среду контролирующих Корпорацию и предпочтет это скорее, чем простое добавление своего имени в длинный список обладателей земельной собственности. Шекспир уступает муниципальным сиренам и покупает часть десятин, но позднее, в 1605 году. Тем не менее из доклада инспекции от 4 февраля 1598 года, призванной установить количество зерна в городе и наказать скупщиков, мы узнаем, что в подсобных помещениях строения «Нью Плейс» Шекспир складировал «X четвертей» зерна, то есть 29 гектолитров. Он четырнадцатый житель в списке по количеству зерна. Бирмэн указывает, что стоимость зерна у Шекспира достигала 25 фунтов, это почти 2,5-летний заработок сельского работника.

Голод и нужда, по крайней мере, не прямо убивают в Стратфорде. Растет недовольство, и в этот период оскудения Уильям Шекспир, бесспорно, присоединяется, каким бы скромным ни было его положение, к числу тех, кого клеймят как «злых людей, ведущих себя как волки». Бирмэн прав, говоря, что народное возмущение, сотрясающее Рим в первой сцене «Кориолана», отражает скорее эти годы, а не 1607–1608, когда повторяются неурожаи.

Во всяком случае, как правильно подчеркивает Бирмэн, именно в 1598 году в жизнь драматурга входит проблема неизбежной конфронтации между богачами и бедняками, когда он становится обвиняемым. Новый стратфордский патриций так быстро оказывается на стороне эксплуататоров, что это становится тяжелым ударом по шекспировской агиографии[23].

Мы говорим здесь не о драматурге, которого многие из его коллег считают «добрым», чье чувство юмора демонстрирует множество анекдотов, а о деловом человеке без тени благодушия и с уверенным стремлением выгодных вложении и четкой волен защитить их.

ПИСЬМО РИЧАРДА КУИНИ УИЛЬЯМУ ШЕКСПИРУ