Шёл по городу волшебник

– На дне живут, – пояснил Гена. – Я их руками наловил. На них хорошо клюёт. А червей здесь нет.

– Очень интересно, – сказал Алексей Палыч. – Но почему всё-таки не клюёт?

– Погода…

– Но погода как раз отличная.

– В этом всё и дело.

Последнее замечание Гены вызвало у Алексея Палыча цепочку туманных воспоминаний. Знакомые рыбаки, возвратясь без улова, нередко жаловались на погоду: то слишком хорошую, то слишком плохую. В случае переменной погоды жаловались на переменную.

Сзади зашелестело. Алексей Палыч обернулся. Осторожно ступая, подошёл Веник. Он понимал, что шуметь не следует. Веник потряс бородой, чихнул, погладил лапами искусанный комарами нос, зевнул и уселся. Проследив, куда устремлены взгляды его друзей, он с умным видом уставился на поплавок.

На воде по-прежнему расходились круги, и по-прежнему не клевало.

– Можно мне попробовать? – нерешительно попросил Алексей Палыч.

– А вы умеете?

– Нет. Но я слышал, что новичкам везёт.

– Сейчас проверю наживку.

Гена поднял удилище, поймал рукой леску и добрался до крючка. Поправил что-то, добавил ещё одного ручейника и забросил.

– Кажется, надо на наживку плюнуть?

– Держите, – сказал Гена. – На всех шитиков слюны не хватит.

Алексей Палыч взял удилище обеими руками: он понимал, что такого доверия он не заслужил. О большой рыбе он не мечтал и был согласен на любого малька.

Поплавок улёгся на воду и снова застыл.

– Погода… – вздохнул Гена. – Хоть бы ветерок небольшой. Она нас видит.

– А она там есть? – шёпотом спросил Алексей Палыч.

– Куда же ей деваться…

Но видно, и вправду существует на свете пижонское счастье. Поплавок вдруг шевельнулся… Это «вдруг» описано уже миллионы раз. Но тут ничего нельзя изменить, из песни слова не выкинешь: такое даже для опытных рыбаков, зубы съевших на этом деле, всегда случается вдруг. Итак, всё-таки вдруг…

– Дайте заглотать, – прошептал Гена.

Внизу кто-то продолжал облизывать наживку.

– Пора? – спросил Алексей Палыч. Мир перестал существовать для него. Всеми мыслями он был сейчас там, под водой.

Поплавок резко и отвесно нырнул. Алексей Палыч дёрнул так резво, словно тащил больной зуб. Снасть выдержала. Выдержала и рыбья губа. Серебристой запятой блеснула в воздухе рыба и приземлилась рядом с Алексеем Палычем. Она лежала, подрагивая плавниками, и цвета её были ещё живые, незамутнённые: тёмная спинка, брюшко не жемчужное, чешуя не серебристая. Всё было похожих цветов, но гораздо чище. Это были краски природы, ни с чем не сравнимые. Её удлинённое и округлое тело не походило, конечно же, на торпеду, как часто пишут о рыбах. Оно походило на её собственное тело. Не стоит забывать, что природа изобрела рыбу на два миллиарда лет раньше, чем человек изобрёл торпеду.

С такими сравнениями надо обходиться осторожно. Тут всё дело в том, кто раньше кого. Вот сравнивают дирижабль с сигарой. Возражений нет. Сигара появилась раньше дирижабля. Но попробуйте заявить, что сигара похожа на дирижабли, и вас вежливо не поймут. Или: очень милое, но слегка устаревшее – «щёки девушек алели, как маков цвет». Но никогда цветок мака не светится девичьим румянцем: маки на земле алели задолго до того, как появились первые девушки.

И вообще – сравнение обратной силы не имеет.

– Елец! – Гена сказал шёпотом, как будто что-то ещё могло испугать эту рыбу.

Елец ожил, оттолкнулся хвостом, подпрыгнул и передвинулся поближе к воде. Проще всего было подтянуть его за леску, которая торчала изо рта. Но то была первая в жизни рыба Алексея Палыча…

Алексей Палыч повалился на бок и попытался накрыть рыбу ладонью. В этот момент она снова подпрыгнула и забилась, приближаясь к воде с каждым движением. Всё произошло так быстро, что Гена не успел вмешаться. Алексей Палыч извивался на песке, молотя ладонью по берегу, а рыба уходила.

Этого Веник вытерпеть не мог. Он прыгнул и схватил рыбу у самой воды. Поначалу у него не было никаких дурных замыслов: он просто хотел помочь удержать то, что не имело права убегать от хозяев. Сначала он держал рыбу поперёк туловища и преданно помахивал хвостом. Но постепенно язык его ощутил съедобность ельца.

Обычно собаки сырой рыбы не едят. Нормальные собаки и в нормальных условиях. Но кто знает, сколько дней голодал Веник. Да и от ребят ему пока перепало немного. В общем, Веник понимал, что добыча не его, но голод оказался сильнее совести. Слегка отвернувшись, делая вид, что всё свершается помимо его желания, он развернул рыбу языком и дослал её в пасть.

– Отдай! – закричал Гена.

Веник всё понял, но выбрал середину. Не проглотил и не отдал. Конец жилки торчал из пасти; вид у Веника был, как у человека, который набрал в рот воды и почему-то стесняется её выплюнуть.

– Говорят – отдай! – снова крикнул Гена. – Ты же крючок проглотишь, дурак.